Чужая осень (сборник) - Валерий Смирнов
- Дата:24.07.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Чужая осень (сборник)
- Автор: Валерий Смирнов
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, как дела? — оторвал меня от этих размышлений Дубов.
— Как у всех: чувство юмора уступает чувству долга, а встречные планы опережают производственные.
— Ты по-прежнему не изменяешь своему призванию?
— Видишь ли, Рома, наградил тебя всевышний талантом, и деваться уже некуда. А нам что терять, кроме чувства собственного достоинства, да и то оно пропало в какой-то очереди за копчеными сосисками.
— Вот люди, все вам мало, живи и радуйся, что солнце светит, птички поют, а вы все ноете и ноете, как будто умирать к вечеру.
— То-то ты от радости халтуру лепишь.
— Я приобщаю людей к прекрасному. Им, понимаешь, все равно, кто напишет портрет, — я или какой-то Эль-Греко, о котором они и не слышали. Более того, мои портреты понравятся больше, потому что правда — это то, что люди хотят услышать и увидеть. Другая им не нужна. И за нее они платят, кстати, не так уж и дорого. Я беру за портрет в десять раз меньше, чем Соколовский, а удовольствия натуре столько же.
Не стал я распространяться, что не только потрафляет Рома вкусам людей, не испорченных культурой, но и щедро потчует при этом суррогатом, который выдает за истинное искусство, а попросил его:
— Ты сегодня со мной не прогуляешься?
— Надолго?
— Минут на двадцать.
— Сейчас идем?
— Нет, ты работай, а я посижу.
— Тогда вари кофе, чтоб я руки не мыл.
И пока я заваривал напиток в турке, окованной настоящим серебром, пил густую черную жидкость, не чувствуя ее вкуса, прокрутил еще раз в памяти события, связанные с портретом работы Тропинина, и, анализируя все подробности, склеивая обрывки фраз в единое целое, наконец-то понял, почему Горбунов благословил Толика на подвиг ратный и, главное, кто предупредил Веню, что я догадываюсь о том, что он и есть то самое второе неизвестное лицо, установить которое не могло следствие.
Ай да Шелест, ай да сукин сын! Впрочем, какой он сукин сын, сын профессора — уважаемый человек. И знал он все с самого начала, только играл наверняка, подставил Веню как бы ненароком, а потом намекнул ему, что я подхожу слишком близко к цели, и со всеми сохранил прекрасные отношения, талейранчик маленький. Вдобавок еще и наварил на мне, а может и на Веньке. И чист со всех сторон, как ангел божий. Подомнет меня Веня — и Игорю хорошо, выиграю я — Шелест тоже не в накладе. Потом будет ясно, с кем иметь дело, а кого потерять в прожитом отрезке жизни.
И хотя понимал я, что делать этого нельзя, захотелось выложить перед Венькой орден святого Андрея и сказать, что все остальное лежит на квартире Шелеста. Представляю, какой бы порядок навело в его антиквариате Венькино воинство! Да и Игорь потом не на «Волге» разъезжал бы, а в лучшем случае в «Запорожце» с ручным управлением. Только делать этого никак нельзя, потому что, в конце концов, Шелест отвертится при помощи своего приятеля Федорчука, а значит, резко увеличатся мои шансы побывать на выступлении духового оркестра, который я так и не услышу. И это еще в лучшем случае. А в худшем будет как с тем парнем, о котором я читал листовку возле отделения милиции под заголовком: «Помогите найти человека». Этот лесник всего-навсего пять лет назад пошел в свой лес и до сих пор оттуда не вышел. Поэтому его ищут в нашем городе, хотя отсюда до ближайшего леса трое суток степью добираться нужно. И есть у этого парня столько же шансов найтись, сколько у меня стать министром здравоохранения.
Минутная стрелка уперлась в цифру десять на светящемся циферблате, часовая прилипла к единице, когда я громко постучал в убежище Горбунова. Открыл дверь один из его мальчиков с очень приятной внешностью и я еще раз почувствовал всю серьезность предстоящей беседы.
— Подождите меня здесь, через час выйду.
Роман понимающе кивнул головой и растворился в ночи. Ждать он, конечно, не будет, уговора такого не было, но впечатление эта фраза должна произвести.
В подвале было все по-прежнему. Разве что поменялся состав присутствующих. Два телохранителя Горбунова играли в нарды в углу комнаты, третий закрывал дверь, на кушетке умостилась Марина и еще какая-то баба с почти свежим номером «Плейбоя» — не теряют времени девушки, повышают свою языковую квалификацию, а за большим резным столом в вышитом золотом халате восседал с лупой в руке Горбунов, словно шах посреди гарема, только евнуха не хватает для полного счастья. Вполне возможно, что он из меня его попытается сделать, и согласия при этом не спросит.
— Какие люди без конвоя, — развел руками Веня, откладывая эмальку. — Старые друзья встречаются вновь. Ты оставил своих мальчиков за порогом, большим человеком стал, раньше сам за порогом оставался, а теперь…
— Меняются времена, меняются обстоятельства.
— Ты сменил место работы?
— Да, перешел массажистом в женскую сборную по волейболу, — я не собирался смягчать тон предстоящего разговора, однако после этих слов девки зыркнули на меня из своего угла, что стало немного смешно — и эти туда же, видно, Веня совсем заработался.
— И какие обстоятельства заставили тебя в который раз переменить профессию? — полюбопытствовал Горбунов, хотя, по всему видно, ему уже начала надоедать предварительная часть разговора.
— Судьба играет человеком, даже если он не играет в преферанс — так, по-моему, говорил один наш общий знакомый. А обстоятельства — всего лишь посланники судьбы.
— Знакомый тот, по-моему, уже умер.
— По-моему, тоже. Но перед смертью просил меня передать тебе привет.
А мальчики его не зря свой хлеб едят. После этих слов зары перестали кататься по доске.
— Я слушаю, — гордо сказал Веня таким тоном, будто в его гарем явился гонец с важным сообщением.
— Он сказал, что раскаивается и хочет вернуть тебе все, что мы так тщательно, но напрасно искали.
Веня на мгновение задумывается, а вдруг я блефую, потом решает, что, видимо, здорово испугала меня возможность предстоящей расправы и приполз я сюда с неоценимыми сведениями, чтобы мой бывший хозяин простил меня и забыл обо всем.
Я толкнул вперед вешалку и Вене снова ничего не остается, как идти за мной. Мальчики спешат за ним следом, но Горбунов останавливает их.
Медленно опускаюсь в старинное кресло, оставляя в поле зрения неплотно прикрытую дверь.
— Так что же он просил передать?
— Не нужно спешить. Ты ведь знаешь, что я ищу Тропинина. Интересно, где он может быть?
— Тропинин здесь. Ты все-таки не ответил на мой вопрос.
— Не спеши, отвечу. Он точно у тебя, ты не успел переправить его в Баку или?..
— А какое тебе дело до этого? — не выдерживает Вениамин, ставя в который раз меня на место. — Может, я перед тобой отчитываться должен? Ты вспомни, каким я тебя подобрал…
— Помню, ты многое для меня сделал. Но понимаешь, меня как гражданина с высоким сознанием волнует судьба уникального произведения искусства. Нельзя допустить, чтобы навсегда ушло от нас бесценное наследие прошлого.
Веня смотрит на меня, как на полоумного и потом с яростью шипит:
— И давно тебя стали волновать такие вопросы? Раньше ты их почему-то не задавал…
— Я прозрел.
— Понятно, сперва наелся деньгами до отвала, теперь и прозреть можно. Но, к твоему сведению, я спасаю произведения искусства. Там они будут в полной сохранности, в отличие от нашего поганого города.
Вот тебе раз. Я думал, что Веня, наладивший контрабанду похищенного, зарабатывает таким образом на пропитание целой ораве мародеров во главе со своей драгоценной персоной, а он заботится, оказывается, о произведениях искусства.
— Посмотри на эти иконы, — продолжал Горбунов, — если бы не я, они бы давно погибли, рассыпались в прах. Это я нашел, отреставрировал их, подарил им вторую жизнь. А такие, как ты, граждане с высоким сознанием делали все, чтобы уничтожить их. Это они взрывали памятники Бородино и снимали это варварство на кинохронику, сбивали кормушки для коров из работ древних мастеров. В нашем городе стоял памятник Екатерине, произведение искусства, каких мало, сломали, и установили на его месте то, что памятником язык не повернется назвать. В Питере точно такой памятник не тронули, а у нас сломали в два счета. А сейчас граждане завопили — бесценные произведения искусства. Причем стали они бесценными только тогда, когда запахло от них валютой, а раньше это был религиозный опиум. И я на эту валюту имею права больше, чем все, потому что я уберег множество работ в то время, когда их уничтожали.
— А разве я тебе не помогал в этом? — горячо поддерживаю Горбунова. — Вспомни, сколько произведений древнерусской живописи мы спасли из церквей, из квартир несведущих старушек, после смерти которых эти иконы скорее всего обратились бы в прах, родственники выкинули бы их гнить на помойку. Но к Ярошенко ты отправил людей уже без меня.
- Игра или Жизнь! Везунчик... ли? - Алексей Стерликов - Фэнтези
- Библейские принципы относительно развода - Дин Андерсон - Религия
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Адмирал Колчак. Неизвестное об известном - Сергей Смирнов - Биографии и Мемуары
- Представление в Старом Риме - Мариус Форн - Русская классическая проза / Ужасы и Мистика