Не гаси свет - Бернар Миньер
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Не гаси свет
- Автор: Бернар Миньер
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жестокое страдание опустошает душу.
Полгода назад ему домой пришла посылка, доставленная UPS.[2] Отправитель, некий М. Особа, жил в Пржевлоке, на востоке Польши, в лесистой местности на границе с Белоруссией. Внутри картонной коробки находился термобокс. Сердце едва не выскочило у Серваса из груди, когда он поддел кухонным ножом сургучную печать. Сыщик не помнил, что именно ожидал найти внутри. Отрезанный палец? А может, даже кисть руки (учитывая размеры упаковки)? Но увиденное оказалось во сто крат хуже. Предмет в форме большой груши красного — нет, алого, как сырое мясо, — цвета. Сердце… Определенно человеческое. Приложенная записка была не на польском, ее написали по-французски:
Она разбила твое, Мартен. Думаю, теперь ты наконец почувствуешь себя свободным. Сначала будешь страдать, но потом успокоишься — нет смысла искать, не на что надеяться. Подумай об этом.
С дружескими чувствами, Ю. Г.Последняя надежда — мизерная, призрачная: это жестокая дурная шутка и сердце не ее…
Сотрудники лаборатории сделали генетический анализ, сравнив ДНК «подарка» с ДНК сына Марианны Юго, вынесли вердикт, и разум Серваса дрогнул. По указанному на посылке адресу находился отдельно стоящий дом в глубине векового леса. Беловежская Пуща была одним из последних первозданных лесных массивов Европы. Единственным нерукотворным памятником необъятного леса эпохи герцинской складчатости,[3] который в начале христианской эры покрывал весь север континента. Взятые на месте анализы подтвердили, что Гиртман жил там — как и многие женщины, похищенные в последние годы в разных европейских странах. В том числе и Марианна… Сыщик выяснил, что фамилия «Особа» переводится с польского как «человек»: Гиртман тоже читал Гомера.
Разумеется, след на этом обрывался…
Месяц спустя Мартена признали временно негодным к службе и направили в центр, где впавших в депрессию полицейских заставляли заниматься спортом по два часа в день и выполнять мелкие бытовые поручения — например, сгребать опавшие листья в парке. Он беспрекословно подчинялся, когда ему давали эти задания, но вот от групповой терапии отказался наотрез. Уклонялся сыщик и от общения с другими пансионерами: почти все они были алкоголиками — то ли в силу природной склонности, то ли из-за «трудовой биографии». Люди годами купались в нечистотах, имея дело с отбросами общества, и неизбежно срывались. Даже самый бесчувственный и твердолобый человек ломается, когда его в глаза называют легавой сукой, мусором, сволотой, когда его детей задирают во время перемены на школьном дворе только за то, что их отец — полицейский, когда жена уходит, заявив, что «ей все обрыдло». Тех, кто стоит на страже безопасности граждан, эти самые граждане ненавидят и презирают, а подонки общества прохлаждаются в это время на террасах кафе или в постели с девками… Большинству постояльцев центра хоть раз да приходила в голову мысль о самоубийстве.
У депрессии много пагубных последствий. Одно из них — невозможность сконцентрироваться и заниматься своим делом. Патрон Серваса комиссар Стелен быстро понял, что майор совершенно выбит из колеи и неработоспособен. Да Мартен и сам это осознавал. Ему было плевать на убийц, насильников и грабителей всех мастей. Он утратил вкус не только к работе, но и к еде, к происходящим в мире событиям и к своим любимым латинским авторам.
Даже музыка Малера перестала его волновать…
Последний симптом пугал мужчину сильнее всего. Выбрался ли он из пропасти? Не факт, хотя в последнее время появились признаки улучшения: душа понемногу оттаивала, кровь быстрее бежала по жилам… Так случалось каждый год, когда весна вступает в свои права, гоня прочь зимнее уныние. Сервас поймал себя на желании вернуться к папке с делом, пылившейся на его рабочем столе, и даже сказал об этом Венсану Эсперандье, своему помощнику и единственному другу. «Выздоравливаем?!» — обрадовался молодой сыщик. Майор улыбнулся. Венсан был страстным поклонником инди-рока,[4] читал манга,[5] обожал видеоигры, дорогие шмотки и навороченные гаджеты, но майор уважал его мнение. Помощник рассказал, как идет расследование двух сложных дел, над которыми они начинали работать вместе. «Мы зашли в тупик…» — сообщил он, заметил в глазах шефа искорку охотничьего азарта и обрадовался, как пацан, выкинувший ловкий фортель.
Земную жизнь пройдя до половины,Я очутился в сумрачном лесу,Утратив правый путь во тьме долины.[6]
— Это откуда? — спросил Эсперандье, сдвинув брови.
— Из Данте, — ответил Сервас.
— А-а-а… Кстати, Аслен ушел.
Комиссар Аслен. Начальник уголовного розыска.
— И кто его заменил? — поинтересовался Мартен.
Эсперандье в ответ лишь кисло поморщился.
Теперь майор на мгновение снова перенесся мыслями в освещенный весенним солнцем лес. Земля под ногами еще не отмерзла, мороз пробирал до костей, и он ужасно продрог. Майор усилием воли прогнал ледяное видение. «Я очень скоро выйду из этого леса, — пообещал он себе. — Не во сне — наяву…»
Акт 1
Да познает твоя душа
Вечную муку.
«Мадам Баттерфляй»1. Занавес поднимается
Я пишу эти слова. Последние слова в этой жизни. Пишу, зная, что все кончено: на сей раз возврата назад не будет. Ты разозлишься: «Как можно, сегодня ведь Рождество!» Ты и твои проклятые «приличия». Ты и твои чертовы манеры. Не понимаю, как я могла верить твоим лживым обещаниям. Слова, все больше слов и все меньше правды: таков сегодняшний мир.
Знаешь, а я сдержу слово. Это не пустой треп. Что, у тебя вдруг задрожала рука? Ты взмок?
А может, все ровно наоборот, и ты улыбаешься, читая мое письмо? Кто за всем этим стоит? Ты? Или твоя баба? Вы прислали мне записи опер? И все остальное? Впрочем, какая разница? Еще совсем недавно я бы душу прозакладывала, чтобы узнать, кто до такой степени меня ненавидит. Я не понимала, чем вызвала такую злобу, говорила себе: «Ты сама во всем виновата!» Но теперь я так не думаю.
Кажется, я схожу с ума. Слетаю с катушек. Возможно, виноваты лекарства. Да какая разница, сил больше нет. Все кончено. Хватит. Кем бы ни был мой враг, он победил. Я совсем не сплю. Конец. Точка.
Я никогда не выйду замуж, не заведу детей. Это фраза из какого-то романа. Проклятие! Теперь я понимаю ее смысл. Конечно, я о многом жалею. Жизнь иногда делает нам щедрые подарки… чтобы потом укусить побольнее. У нас с тобой могло бы сложиться. Или не сложиться. Кто знает… Ну и ладно. Ты наверняка быстро меня забудешь, и я стану одним из тех досадных воспоминаний, которые человек заталкивает в самый дальний уголок мозга. Ты притворишься, что сожалеешь, скажешь своей нынешней: «Барышня она была депрессивная, шариков у нее в голове не хватало, но я не знал, что все настолько запущено…» И вы тут же заговорите о чем-нибудь другом. Будете смеяться. Займетесь любовью. Мне нет дела до тебя и твоей жалкой жизни. Я ухожу.
И ВСЕ-ТАКИ СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА.
На конверте не было ни марки, ни штемпеля. Ее имени — Кристина Штайнмайер — на нем тоже не было. Кто-то бросил письмо прямо в почтовый ящик. По ошибке… Ну конечно, произошла ошибка: письмо не имеет к ней никакого отношения. Она посмотрела на висящие на стене ящики: на каждом имелась этикетка с фамилией жильца. Да, тот, кто доставил конверт, просто ошибся ящиком.
Это письмо предназначалось кому-то другому… другому жильцу дома.
У Кристины перехватило дыхание от неожиданной догадки: «Неужели это то, что я думаю?..» Господь милосердный! Женщина не без труда справилась с подступившей к горлу дурнотой и снова взглянула на сложенный вдвое листок с отпечатанным на машинке текстом: в таком случае нужно обязательно кого-нибудь предупредить… Да, нужно, но кого? Штайнмайер подумала о женщине, написавшей это послание, представила себе всю меру ее отчаяния и похолодела от ужаса: в этот самый момент несчастная, должно быть, уже… Кристина медленно перечитала последние строки, вдумываясь в каждое слово: «Мне нет дела до тебя и твоей жалкой жизни. Я ухожу». Никаких сомнений: это прощальное письмо самоубийцы.
Вот дерьмо…
Сегодня Рождество, а где-то в городе или неподалеку незнакомая женщина собирается свести счеты с жизнью — а может, уже сделала это… И никто, кроме Кристины, ничего не знает. Деваться от этого знания некуда, потому что человек, который должен был бы прочесть письмо сегодня вечером (не письмо — мольбу о помощи!), его не прочтет.
- Волшебное облако - Патриция Уилсон - Современные любовные романы
- Багровый лед - Екатерина Даль - Прочая детская литература / Русская классическая проза
- Тьерри Янсен - Испытание болезнью: как пережить рак груди - Тьерри Янсен - Публицистика
- Этика пыли - Джон Рёскин - Образовательная литература
- Маскарад для убийства - Рекс Стаут - Классический детектив