Записки сыщика - Михаил Максимов
- Дата:05.11.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Записки сыщика
- Автор: Михаил Максимов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Слава Богу, Бог вас ведь благословил заняться порядочной торговлей, жить вам можно хорошо, к тому же одна голова, говорится по пословице, не бедна. Вы уже здесь привыкли и примерились к людям, так чего бы вам желать? А то, вишь, приезжай Бог знает куда и зачем, да и что-то еще там будет? Нет, Катерина Прокофьевна, я, право, любя вас, не советовала бы вам туда ехать. Лучше напишите, что сделались нездоровы - вот и конец. Да ваш знакомый-то что там делает?
- Торгует от хозяина пивом.
- Ну вот он вас и выписывает, чтобы вы были у него вместо кухарки. Экая радость возиться около горшков. Да он сам-то из какой стороны, Московской или какой другой губернии?
- Я, право, хорошенько-то не знаю; он был купцом, - сказала она со вздохом, - а теперь-то Бог его знает, куда он приписался.
- Как же вы с ним познакомились-то: здесь, в П., или где в другом месте?
Не зная, что отвечать на это, Катерина Прокофьевна сказала:
- В деревне.
- Так вы, стало быть, с ним из одной стороны? - спросила таинственно хозяйка.
- Из одной, - подтвердила Катерина Прокофьевна рассеянно, - только из разных деревень; мы жили с ним вместе на одной фабрике.
Хозяйка, заметив сбивчивость в словах жилицы, шепнула ей потихоньку, как бы в предостережение:
- Конечно, любовь чего не делает, однако же надобно ведь себя и поберечь. Если он человек-то ненадежный? Жизнь-то вам еще нужна: вы молодая, можете здесь найти себе хорошего мужа из наших рядских и жить с ним спокойно, не мыкаясь по свету. Послушайтесь меня, Катерина Прокофьевна! Ей-Богу, вы не поверите, как мне вас жалко! У меня сердце вещун, и я думаю, вы поедете в Москву не на радость. Так мне это и представляется!
- Я теперь, Ольга Петровна, после ваших-то слов, уж и не знаю, что мне делать!
- А вот я вам скажу, что делать - написать письмо, что вы сделались нездоровы. Муж мой вам напишет, вот и все тут! Насильно ведь не заставит же он вас отсюда ехать?
- Да, этого он не сделает и сделать-то, пожалуй, побоится.
- Ну вот, видите, не правда ли моя выходит, что он человек-то так себе, какой-нибудь бродяга. Я из слов ваших поняла: вы сказали, что был купцом, а теперь - Бог его знает, кто он такой? Да есть ли у него состояние?
- Как же, есть. У него очень богат крестный его отец, который ему много помогает. Мне уж только рассказывать-то о нем не хочется. Что он с собой сделал? Какой был красавец. А вот крестный-то его отец - я уж не знаю, почему он его так называет, - и уговорил его перейти в свою хлыстовскую веру. Он решился и оскопил себя у него в деревне. Теперь сделался словно мертвец какой.
- Господи помилуй! - перекрестилась хозяйка, - какая окаянщина случается над человеком! Ведь, верно, уж он его обольстил деньгами, а то из-за чего бы ему решиться на такое нехорошее дело? Вот что, Катерина Прокофьевна, я бы очень желала узнать о жизни вашего знакомого, и, поверьте мне, что я не ошибусь, если дам вам совет. Мне, право, вас жаль! Вижу, у вас и людей таких знакомых нет, которые бы вам сказали истинную правду.
- Матушка вы моя, Ольга Петровна, рассказывать-то мне об этом человеке больно страшно: он пропащий и ему своей головы не сносить... Я уж и не знаю, как он существует на белом-то свете и как его матушка-сыра-то земля носит!.. Только вы, пожалуйста, об этом никому не говорите, а то, пожалуй, за это и пострадаешь.
- Да что вы, Катерина Прокофьевна! Да могу ли я подумать об этом? Да разве я какая-нибудь доносчица? Мы вот с мужем-то живем уже 20 лет, да из наших комнат-то и прошивка не вылетала на улицу. Вы, кажется, и сами видите, какие мы люди: способны ли мы на недобрые дела?
- Я уж очень боюсь, - сказала Катерина Прокофьевна, - нынче народ-то стал на язык больно слаб. Ну выслушайте же, Ольга Петровна.
Мы жили с Василием Ивановичем, так зовут моего знакомого, в городе К., на одной ткацкой фабрике, он в ткачах, а я в разматывальщицах. По глупости своей я с ним сдружилась. У него нет ни отца, ни матери, а один только дядя, да и тот почему-то его не любит. А у меня есть мать и брат. Деревня, откуда я-то, находится от города в 15 верстах.
В каждый праздник он ходил в свою деревню, потому что его деревня от города находится только в двух верстах. Туда он водил и меня. Он часто напиваясь пьян, ругался со стариками и насмехался над старостой, у которого была изломана левая рука и переломан нос медведем, с которым он по охоте своей барахтался в лесу. Подошел рекрутский набор - любезного моего друга, за его грубости и насмешки, всем миром и упекли в солдаты.
Жалко его мне было в то время, очень жалко. Но что же делать? Помочь этому горю было нельзя. Прощаясь со мной со слезами, он мне сказал:
- Не плачь, Катя, Бог приведет я ворочусь- тогда женюсь на тебе и мы заживем припеваючи. Только не забывай меня и не якшайся с нашими ребятами.
Уж сколько же я по нему плакала, Богу одному только известно!
Месяцев через пять он прислал письмо, в котором, описывая, что он, слава Богу, жив и здоров, просил меня уведомить: как я живу и что делается в доме его дяди?
Ответить ему я не могла, потому что не знаю грамоты, а других просить об этом было очень со вестно. Письмо я давала прочитать одной моей грамотной подруге, а та, по глупости своей, и расскажи об этом на фабрике. Вот меня и начали после того называть Катериной Рекрутчихой.
Месяцев через шесть является на нашу фабрику солдат и начинает расспрашивать у фабричных, не был ли на фабрике Василий Иванов, из такой-то деревни, со своим другим товарищем.
- Да зачем ему сюда приходить? - отвечали ребята. - Ведь его отдали в солдаты.
- Да не залюбил он службу-то, взял и ушел из полку-то, - засмеявшись, сказал солдат.
- Неужто ушел? Ай да Васька! Вот сыграл штуку!
- Послушайте-ка, братцы, мне в его деревне сказали, что у него здесь на фабрике была любовница. Не приходил ли он к ней? Как ее зовут-то? спросил у фабричных солдат.
- Катериной Рекрутчихой, - отвечали ему.
- Подите-ка, позовите ее ко мне: я у нее спрошу об этом.
- Да что у нее спрашивать-то? Она ничего не скажет. Кабы он приходил к ней, так мы бы все об этом знали: у нас не тот, так другой тотчас увидит семейка-то наша порядочная, - не два человека, а, пожалуй, до тысячи человек найдется.
На другой день меня потребовали в полицию, где и спросили: знаешь ты грамоту?
- Нет, не знаю, - отвечала я.
- Ну так смотри, мы за тебя вот на этой бумаге распишемся, а ты не забудь: если явится к тебе Василий Иванов, ты тотчас дай знать нам. Помни же, а то худо тебе будет.
На фабрике наши ребята стали приставать ко мне с расспросами: зачем меня вызывали? Но я никому ничего не говорила - только плакала.
Года через полтора, что ли, в праздник, приходит ко мне подруга да и говорит:
- Катя, поди-ка к воротам, там тебя спрашивает какой-то старик.
Я выхожу, кланяюсь этому старику.
- Здравствуй, моя милая, - сказал он мне.- Тебя ведь зовут Катериной Прокофьевной?
- Так точно, - отвечала я.
- Ты знала Василия Ивановича, который жил на фабрике?
- Как же не знать? - сказала я и тут же заплакала.
- Ну вот, Катеринушка, - отведя меня в сторону, начал говорить старик, - не плачь о нем. Бог милостив! Ты только завтра поутру приходи ко мне пораньше, на постоялый двор к Сидору Гаврилычу. Я там буду тебя дожидаться. На фабрике сегодня же рассчитайся, возьми свой паспорт и все имущество. Я хочу тебя, по просьбе твоего брата, пристроить в хорошее место, но только прошу об этом никому не говорить. Я слышал, что ты девушка-то скромная, и потому говорю я откровенно. Смотри же, исполни и не заставь меня, старика, дожидаться тебя понапрасну. Нам путь с тобой предстоит неблизкий - отсюда нужно будет выехать пораньше. Если тебя не рассчитают сегодня, так ты за деньгами не гонись - у тебя деньги будут. Прощай!
Простившись с ним, я тотчас же отправилась в контору фабрики, где получила свой паспорт и 45 копеек, заработанных мной. В эту ночь я не могла никак заснуть - все думала: кто бы был этот старик и куда он меня хочет отвезти?
Когда я пришла на постоялый двор, старик еще спал. Напившись чаю, мы с ним отправились на его лошади в путь.
По дороге он со мной заговорил.
- Катеринушка, - сказал он мне, - ты дней через семь увидишься с Василием Ивановичем. Он теперь живет хорошо: уже не солдат, а купец, и ты его более не называй Василием Ивановичем, он Василий Никитич. Это он просил меня съездить к тебе на фабрику, взять тебя оттуда и отправить к нему в город П. Я тебе дам письмо, где его найти, и денег на дорогу. Завтра привезу тебя к моему приятелю, с которым ты отправишься до места, на его лошадях. Он купит тебе хорошую одёжу, и ты будешь у него вместо хозяйки.
Я была очень рада, что буду жить с Василием вместе, и потому нисколько не думала о том, что он беглый солдат, и о том, что я из-за него, пожалуй, буду страдать.
Василий принял меня ласково и отвел мне небольшую комнату. В ней уже приготовлена была для меня кровать, матрац и две подушки. Мы вечером, сидя за самоваром, очень долго разговаривали. Он расспрашивал, что делалось после него на фабрике, и я ему обо всем чистосердечно рассказала.
- Муза и кофе - Леся Ах - Поэзия / Русская классическая проза
- Тропа в никуда - Анар Бабаев - Книги магов
- Тропа Чакры (СИ) - MeXXanik - Фэнтези
- Тропа Войны и Магии - Анатолий Радов - Попаданцы
- Петля для сыщика - Алексей Макеев - Криминальный детектив / Полицейский детектив