Дуновение смерти - Айзек Азимов
- Дата:30.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Дуновение смерти
- Автор: Айзек Азимов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брейд достал связку ключей и стал быстро перебирать их, чтобы найти каким отпереть дверь. Сначала что-то показалось ему непривычным. Ах да! Ведь одним ключом стало больше.
С чувством неудовольствия он вспомнил, как в пятницу сыщик принес ему ключ Ральфа. Неудовольствие было вызвано мыслью о том, что сыщик вовсе не собирается оставить дело в покое, а подозревает самоубийство или насильственную смерть.
С угрюмым видом он повернул ключ в замке, распахнул дверь, вошел и замер на пороге, словно сраженный параличом. Он никак не ожидал, что в лаборатории кто-то есть.
Повернувшееся к нему лицо тоже исказилось от испуга, в глазах застыл страх, рот полуоткрылся, как будто готовый закричать.
13
Напряжение понемногу отпускало Брейда. Уже вполне овладев собой (только голос выдал его удивление), он проговорил:
— Здравствуйте, Роберта! Должен признаться, я не ожидал вас здесь увидеть.
Роберта Гудхью опустила руки на колени. Она листала записи Ральфа (ящики его стола были выдвинуты). Страницы тетради медленно захлопнулись.
— Здравствуйте, профессор Брейд, — сказала она.
— Как вам удалось сюда проникнуть?
— Я… Я просто просматриваю его вещи. Вчера его похоронили, и мне… мне хотелось (она с трудом подбирала слова) найти что-нибудь и взять…
Она не окончила фразу, и Брейд готов был договорить за нее: «взять на память». Ему было больно за Роберту. Что можно сохранить на память о романе с аспирантом-химиком? Его старую пробирку с забытым в ней засохшим раствором? Несколько взвешенных им кристалликов, которые можно спрятать между страницами книги? Или хранить в коробке мензурку и вздыхать над ней?
— Мне очень жаль, что я не был на похоронах, — сказал Брейд. — Я не знал, когда его будут хоронить! (И подумал: «Дурацкое оправдание, я же мог узнать».)
Но Роберта ответила:
— Неважно. Его провожали только мать и я. Больше никого не было.
Мысли Брейда снова вернулись к вопросу, как она очутилась в лаборатории. Ведь, уходя вчера последним, он определенно запер дверь. Мог ли кто-нибудь побывать здесь после него и оставить дверь незапертой? Сыщик? У него же есть ключ! О господи, сыщики мерещатся ему под каждым столом, за каждой ретортой! А может быть, сюда заглядывал Грег Симпсон, напарник Ральфа по лаборатории? Ему бы и в голову не пришло запереть дверь.
Роберта будто только сейчас услыхала, о чем он спросил ее, войдя. Она тихо сказала:
— У меня есть свой ключ от этой двери.
— Вот как? Откуда?
— Мне дал Ральф.
С минуту Брейд молчал. Он закрыл дверь и защелкнул замок. Затем опустился на стул у входа в лабораторию и устремил внимательный взгляд на Роберту, сидевшую на месте Ральфа за его рабочим столом. Солнце пробилось сквозь облака, и лучи его, проникая через не слишком чистые стекла (окна университетских лабораторий далеко не всегда можно назвать прозрачными), освещали руку Роберты, золотя волоски на ее коже.
«А не так уж она некрасива, как кажется с первого взгляда, — удивленно подумал Брейд. — Конечно, ни высокой, ни стройной ее не назовешь и стандартам Голливуда она не соответствует. Но у нее длинные ресницы, хорошая форма рта, а кожа рук приятного теплого цвета и шелковистая. Зачем обязательно предполагать, что Ральф вынужден был довольствоваться ею по каким-то сложным соображениям? Почему не допустить, что в основе их связи лежало простое взаимное влечение?»
Брейд сказал:
— Я не знал, что Ральф давал кому-нибудь ключ от своей двери. Разумеется, я понимаю, что для вас он мог сделать исключение.
У Роберты сделался несчастный вид.
Брейд продолжал:
— Были какие-то особые причины, почему он дал вам ключ? — Он помедлил и добавил более мягко: — При обычных обстоятельствах я не стал бы в это вмешиваться, но ведь положение необычное.
Роберта быстрым движением руки откинула волосы со лба и подняла глаза на Брейда:
— Я знаю, о чем вы думаете, профессор. Мне нет смысла скрывать. Мы иногда встречались с ним здесь… после занятий. С собственным ключом я могла приходить сюда одна.
— Чтобы никто ничего не знал? Если бы вы приходили вдвоем, было бы заметней?
— Да.
Брейд почувствовал, что его охватывает смущение, но он резко и неожиданно бросил следующий вопрос — пусть он шокирует девушку, но необходимо ее заставить говорить правду:
— Вы беременны?
Веки Роберты заметно дрогнули, и она опустила глаза.
— Нет. (Она не рассердилась и не оскорбилась. Просто сказала «нет».)
— Вы уверены?
— Абсолютно уверена.
— Хорошо, Роберта. Не будем больше об этом говорить. Я спросил только потому…
Он внезапно остановился. Не мог же он объяснить ей, что на минуту представил, будто она не вовремя и неожиданно для Ральфа забеременела и вызвала у юноши ненависть своими просьбами вступить в благопристойное супружество. Представил ее оскорбленной предательством и ядовитыми, колкими попреками, на которые Ральф был великий мастер. Оскорбленной смертельно.
Но оказывается, она не беременна — или по крайней мере утверждает, что нет. В глубине души он все еще не отвергал такую возможность.
Он вяло закончил:
— Я спросил только потому, что подумал: вдруг между вами произошло что-нибудь… м-м… неожиданное. Тогда можно было бы объяснить рассеянность Ральфа и понять, почему случилось несчастье. Но поверьте мне, я понимаю, как вы расстроены. Почему бы вам не взять отпуск на неделю или на то время, что вам потребуется? На семинаре мы без вас обойдемся. Я найду, кем вас заменить. А когда самое тяжелое время пройдет…
Роберта покачала головой:
— Спасибо, профессор, но я буду ходить на занятия. Дома мне хуже.
Она поднялась и взяла сумочку под мышку. Подойдя к дверям, она остановилась, чтобы отпереть замок, и тут Брейда осенила новая идея.
— Подождите, Роберта.
Она ждала, не оборачиваясь. Брейд тоже медлил, чувствуя себя дураком и не зная, как лучше спросить.
— Я надеюсь, — сказал он, — вы не рассердитесь, если я задам вам один интимный вопрос?
— Более интимный, чем прежние, профессор?
Брейд откашлялся:
— Может быть. Понимаете, у меня есть на то свои причины. Ну хорошо, дело вот в чем: у вас не было никаких осложнений с профессором Фостером?
Тут она обернулась:
— Осложнений? — Брови ее поднялись, и голос звучал изумленно.
Брейд с отвращением подумал: «А, к черту, надо спросить прямо!»
Он сказал:
— Грубо говоря, профессор Фостер к вам не приставал?
— Какой же это интимный вопрос? — удивилась Роберта. — Профессор Фостер из своих приставаний секрета не делает. Мне тоже выпала эта честь. Всем студенткам приходится пройти через это. Мне досталось не больше, но и не меньше, чем другим. Профессор Фостер так добр, что оделяет своим вниманием всех — щедро и поровну.
— Ральф знал об этом?
Она почти насторожилась:
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что, мне кажется, Ральф знал. Правда?
Девушка молчала.
Брейд продолжал:
— Знал, поскольку профессор Фостер не слишком следит за своими высказываниями. («И не всегда ограничивается своими высказываниями, — подумал он. — Уж этот мне „липун“ Фостер!») Конечно, Ральфу это не нравилось. Он мог выразить Фостеру свое возмущение.
— Профессора Фостера никто не принимает всерьез, — сказала Роберта сердито. — Иногда он действует на нервы, но это ерунда. Если б хоть одна из нас пошла ему навстречу, он выбросился бы с перепугу из окна.
— Но в том-то и дело, что Ральф принял все всерьез и дал понять это Фостеру.
— Простите, профессор, я должна… мне… мне не по себе.
Она снова повернулась к двери, потом опять оглянулась и спросила неожиданно дрогнувшим голосом:
— Скажите, а записи Ральфа, они вам нужны?
— Пока нужны. А потом я, вероятно, отдам их вам.
Она колебалась, будто собираясь еще что-то сказать, но промолчала. И вышла.
Через пять минут Брейд увидел из окна лаборатории, как она появилась на пороге химического факультета, пересекла кирпичный тротуар, спустилась по мощеной проезжей дороге и пошла мимо университетских зданий.
Итак, она оставила его последний вопрос без ответа, а молчание — знак согласия.
Конечно же! Ральф несомненно был ревнив. Он наверняка отчаянно страшился потерять то, что ему принадлежало. Заигрывания Фостера, лишь досаждавшие другим, его-то должны были привести в ярость. Он вполне мог вспылить, заявить Фостеру в лицо, что он все знает, потребовать оставить Роберту в покое, пригрозить пожаловаться начальству. А для Фостера это смертельная угроза. Начальство может закрывать глаза на его поведение, пока никто не протестует, пока нет шума. Но как только возникнет скандал, дело примет другой оборот. Роковой для Фостера. В конце концов профессору можно каждый вечер напиваться до потери сознания, можно мыться раз в год, можно нести на лекциях тарабарщину, можно быть нестерпимо грубым, невыносимо скучным, внушать отвращение — если он имеет постоянную должность, все это ему простится.
- Сборник основных формул школьного курса химии - Г. Логинова - Химия
- Мороз по двойному тарифу - Анна и Сергей Литвиновы - Детектив
- Яды и противоядия - Гдаль Оксенгендлер - Химия
- О неотложных мерах по отражению угроз существованию России - Сергей Глазьев - Экономика
- Кровавое наследие - Лоэнн Гринн - Фэнтези