Выстрел на окраине - Николай Почивалин
- Дата:27.08.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Выстрел на окраине
- Автор: Николай Почивалин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не долго я? — Чугаев на ходу подхватил Дашу под руку. — Пошли, пошли.
В маленьком кабинетике с зарешеченным окном Чугаев помог Даше раздеться, невольно отметил, что без пальто, в синем шерстяном платье, она выглядела значительно лучше: тело было моложе лица. Чугаев в этом отношении являл собой полную противоположность: лицо изменилось мало, а фигура заметно раздалась. Чугаев снял шапку, Даша ахнула:
— Зачем обрился? Кудрявый какой был!
— Сама, говоришь, стареешь, а другие, думаешь, нет? — засмеялся Чугаев. — Кудри, Даша, около ушей остались, а посредине лысина, с добрую тарелку. Моложусь!
— А что же не в форме?
— Видно, чувствовал, что тебя встречу, — снова пошутил Чугаев. — Помню ведь, как тебе не понравилось, что я милиционером стал.
— Злопамятный ты, Яков Васильевич, — покраснела Даша. — А мне не до шуток... Нет у меня больше сестры!
— Ну вот, сразу и в панику! Выводы будем делать потом. А сейчас давай по порядку.
— Ладно, — послушно согласилась Даша и, вздохнув, начала сдержанно рассказывать: — В войну тут у нас госпиталь был, Катя в нем сестрой работала...
— В каком это году?
— Работала-то она там с сорок второго, а вот про что рассказываю, — так это уже через два года было, в сорок четвертом.
— Так, так, продолжай, — делая быструю пометку в блокноте, кивнул Чугаев.
— Лежал у нее в палате лейтенант один, авиатехник. Фамилия его Гречко, Максим Михалыч... Не знаю уж, как они там познакомились, только начала я замечать: как Катя с дежурства придет, так о нем и рассказывает. Вот, говорит, немолодой уже, а совсем один, семья под бомбежкой в Чернигове погибла — сам-то он с Украины был. А какой, говорит, человек хороший!.. Я сначала значения не придала: Катя, бывало, и раньше про раненых своих рассказывала, близко все к сердцу принимала. А тут, вижу, все о нем да о нем. Потом начал этот Гречко к нам заходить. В госпитале тогда не строго было, а он выздоравливал уже, в руку был ранен... Ну, познакомились. Мне, признаться, сразу не по душе он пришелся. Бывает так: не ляжет сердце к человеку — и конец. Да ведь не во мне дело, а совета в таких случаях не спрашивают. Намекала: мало, мол, знаешь его, старше он тебя намного, и время еще такое — война, кто знает, что с ним завтра будет. Останешься, мол, вот, как я, — горемыкой...
Даша коротко вздохнула.
— Не послушала. Люблю — и все! Что ж тут сделаешь?.. После госпиталя дали ему неделю отпуска, расписались они, потом на фронт проводили. Тогда вот, перед самым отъездом, мы и сфотографировались. Показать?
— Покажи.
Даша вынула из сумочки фотокарточку, молча положила на стол.
Первой слева на простенькой, уже потускневшей фотографии была запечатлена рослая симпатичная девушка в белой кофточке, с ямочками на щеках. Лицо у девушки было простодушно-счастливым, на высокой груди лежали тяжелые светлые косы. Рядом стоял наголо остриженный лейтенант, чуть приметно усмехающийся широко расставленными глазами. На вид ему было лет тридцать, не больше, но продольные складки на большом костистом лбу подсказывали, что, возможно, был он и значительно старше. Офицерские погоны с одним просветом сползли наперед.
Впрочем, все эти детали мало пока занимали майора Чугаева, и если он все-таки отметил их, то просто по привычке, мельком. Симпатичная девушка с ямочками на щеках даже и отдаленно не напоминала десятилетнюю Катю, которую Чугаев когда-то знал; не вызывал, по началу Дашиного рассказа, особого внимания и подстриженный под машинку лейтенант Гречко. Чугаев с гораздо большим интересом задержался на лице самой Даши, стоявшей на фотографии крайней справа. Да, здесь она была похожа на прежнюю Дашу — уже не на молоденькую девушку, но еще и не на эту женщину, что внимательно и терпеливо смотрела сейчас озабоченными и грустными глазами на майора Чугаева.
— Так оно!.. Ну, рассказывай дальше.
Даша хотела забрать карточку, Чугаев придержал.
— Пусть полежит. Проводили вы его, значит, на фронт...
— Да, — кивнула Даша. — Проводили мы его в сентябре, а в сорок пятом, как раз в день Победы, Катя родила. Девочку. Олей назвали... Тут я, по совести сказать, повинилась перед собой: вот, думаю, чуть не отговорила, а может, это ее счастье и есть. Война кончилась, дочь родилась, лейтенант ее жив-здоров. Письма пишет, когда, бывает, денег немного пришлет.
— По аттестату? — уточнил Чугаев.
— Нет, аттестат не высылал, с нас хватало, все не больно хорошо жили, сам-то бы, мол, был цел, и то ладно! — Вспомнив что-то, Даша усмехнулась. — Ну, вот, Катя моя повеселела, начала поговаривать, что уедет с мужем на Украину — писал он вроде, что скоро демобилизуется. Жалко мне тогда, помню, стало: сколько лет ведь так — без отца, без матери, вдвоем. Вроде дочки она мне была... А тут что-то лейтенант замолчал — месяц письма нету, второй. Это уж сорок шестой шел, весна — с Японией воевать кончили, о похоронах и думать забыли. Что-то не так, выходит. Написала Катя в часть одно письмо, другое — молчат. Я писала — тоже молчат. Потом уж, когда в Москву написали, ответили: часть эта, в которой он служил, давно расформирована. Гречко демобилизован. Спасибо, внимательные люди попались: посоветовали обратиться в Управление гражданского воздушного флота. В общем, чтоб время не тянуть, скажу тебе: нашли. Служит в Ташкенте, на аэродроме...
— Так оно! — понимающе кивнул Чугаев, давно уже начавший догадываться, что перед ним развертывается обычная гнусненькая история опытного неплательщика алиментов.
— Да, так вот, — подтвердила Даша. — Сестренка поначалу, конечно, не верила: ошибка, мол, недоразумение, а потом убедилась. Он, правда, и тут не сразу ответил. Когда Катя к начальнику аэропорта обратилась, вот тогда он письмо и прислал. Да уж лучше бы не писал — читать стыдно было!
— А что?
— Да что в таких случаях пишут? Мне иногда и теперь приходится в райкоме такими делами заниматься. Позор! Судила бы я таких по самым строгим законам, без жалости: не ломай жизнь людям! — На щеках Даши выступил гневный румянец. — Так, не письмо — лепет какой-то, не разберешь, где правда, где ложь. Пишет, попал в Ашхабаде под землетрясение, ранен, чуть не при смерти был. Выходила его какая-то женщина, и вот он за это в благодарность у нее и остался. Клятву, слышь, ей дал! И слова-то все жалкие такие: прости, дороги наши разошлись, а в конце просит дочку поцеловать...
Переживая давние события, Даша разволновалась, концом пухового платка вытерла губы.
— Про дочку вспомнил!.. Ну, Катя, конечно, в слезы, а потом как отрезала: не надо нам такого отца, проживу! Поспорили мы с ней тогда здорово: я говорю — подавай в суд, а она ни в какую. Гордая. Не надо мне от такого ничего, и все тут! Я уж ее и так и эдак уговаривала: вот так, мол, подлецов и плодят — одна спустит, другая, — люди-то совесть и теряют. Да и потом, говорю, с чего это отказываться: не тебе, не мне — ребенку своему должен! Уговорила, в общем... Ну, присудили ему алименты. Три раза переводы пришли, потом опять нет. Катя опять на дыбы — не буду искать! А я опять заставила. Подали розыск. И что бы ты думал: перелетел он из Ташкента в Алма-Ату. Только там его нашли, два раза деньги взыскали — в Свердловск удрал. Так вот до пятьдесят первого года и петлял, как заяц!..
Дверь открылась, вошедший в кабинет упитанный человек в хорошо пригнанном форменном кителе уверенно, только для порядка, осведомился:
— Разрешите, товарищ майор?
И, не дожидаясь ответа, кивнул умолкнувшей женщине:
— Привет, Дарья Анисимовна! Наверное, рассказываете о своем деле? Ответа пока на мой запрос нет.
— Давайте, товарищ Савин, попозже, — сдержанно сказал Чугаев. — Я позвоню.
Капитан удивленно двинул крупными плечами, вышел.
— Продолжай, Даша.
— Я уж, наверно, заговорила тебя. Может, сейчас некогда?
— Ничего, давай уж до конца.
— Конец скоро, — вздохнула Даша. — Петлял, говорю, петлял, как заяц, а в пятьдесят первом году объявился. Сам приехал.
— В Заломовск?
— Да, сюда... А тут к этому времени в Катиной судьбе изменение намечалось. Чего же — молодая еще, двадцать пять ей тогда было. В бобылки с этих лет грешно записываться. Она в ту пору в больнице работала — госпиталь закрыли. Познакомилась с механиком из МТС, хороший такой парень. И то, что у Кати дочка, — не останавливало, с дочкой брал. Неделю бы еще — и свадьбу сыграли б, а тут он, Гречко этот самый, и заявись. Прости, мол, ошибся, не могу без дочки, без тебя. Опять всякие жалкие слова — мне-то со стороны видно, чувствую это, а Катя словно помешалась. Плачет! И он, Максим, с мокрыми глазами ходит, от дочки ни на шаг. Ну, и малышка: папа, папа! Шестой годик шел, понимала!.. Поплакала моя Катя, сбегала к Алексею, это жених ее, попрощалась. Не могу, говорит, дочку лишать отца, какой ни есть, а отец!.. Начали они собираться в отъезд, опять его перевели, в Иркутск теперь. Да торопит: быстрей, быстрей! Как раз в декабре это было. Холода, помню, стояли, да и ехать не куда-нибудь, а в Сибирь, в зиму. Сам он в Иркутске еще не был, с квартирой ничего не известно, я и посоветовала: Олю, говорю, оставьте. Поезжайте, устраивайтесь, а как все наладится, так за дочкой и приедете. Да и вещей сколько набрали — куда сейчас с ребенком! По правде сказать, жаль мне было девочку отдавать. Привыкла, на руках у меня и выросла, свой-то уж большой был мальчишка. А эта такая ласковая. Пусть, думаю, пока они там обживаются да устраиваются, у меня побудет... Ну, уговорила. Тут я незадолго три тысячи по займу выиграла, дала их Кате — пальто велела собрать, у нее старое было. Вот так. Проводила, все будто честь по чести, на вокзале только Катя плакать начала. То меня целует, то дочку, а сама плачет!..
- Хозяйка гостиницы - Ирина Грекова - Проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Персонал от А до Я. Подбор, мотивация и удержание высокоэффективных сотрудников - Андрей Парабеллум - Управление, подбор персонала
- Это ктой-та к нам приехал - Лидия Раевская - Юмористическая проза
- На окраине города - Владимир Рублев - Советская классическая проза