Чувство льда - Александра Маринина
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Чувство льда
- Автор: Александра Маринина
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да брось ты, мама, – лениво протянула Люба. – Ты же ведущая актриса, ты звезда, ну как они могут не взять тебя на гастроли?
– А вот так и могут. Ты думаешь, у нас есть незаменимые? Каждый спектакль имеет второй состав, между прочим. И никто не посмотрит на то, что я – жена главрежа, а я, в свою очередь, никогда не пойду на то, чтобы просить папу заступиться за меня. Он живет только своим театром, и он не должен портить отношения с управлением культуры и с райкомом, заступаясь за меня, иначе его лишат того, чем он дорожит больше всего на свете. Ты меня поняла, Любовь Григорьевна?
Зазвонил телефон, и Надя тут же вскочила и метнулась к аппарату. Тамара Леонидовна не удержалась, бросила цепкий взгляд на фигуру дочери. Нет, не видно, да еще пижама эта… Что это она так заторопилась ответить? Ждет чьего-то звонка с утра пораньше? Впрочем, понятно, чьего – Юрцевича.
– Мама, это тебя.
В голосе слышно разочарование. Деточка моя, глупенькая, что же ты творишь?
Тамара взяла трубку. Звонила портниха насчет платья. День, заполненный делами и хлопотами, начал затягивать Тамару в свой неумолимый круговорот, из которого надо непременно вынырнуть и найти время для еще одного дела, о котором Тамара Леонидовна думала всю ночь. Нужно обязательно встретиться с Ароном Моисеевичем. Он даст дельный совет и будет молчать. Если сроки для позднего аборта уже пропущены, то, может быть, можно как-то устроить ранние роды? И не будет у Нади никакого ребенка, и Юрцевич исчезнет из их жизни – об этом позаботится Ванечка Круглов, и никто ничего не узнает, и все войдет в обычную колею.
Когда девочки ушли – Люба на работу, в школу, а Надя в Консерваторию, Тамара Леонидовна набрала номер Арона Моисеевича, знакомого и доверенного гинеколога. Ей удалось застать его дома, но оказалось, что у него ни сегодня, ни завтра не найдется возможности встретиться: через двадцать минут он уходит на работу, а после рабочего дня в клинике он со всей семьей уезжает на дачу и вернется только 3 января.
– А у вас что-то срочное, Тамарочка? – озабоченно спросил он. – Какие-то проблемы?
– Не у меня. Мне нужна консультация, Арон Моисеевич.
– Давайте в двух словах по телефону.
– Вы думаете? – засомневалась Тамара Леонидовна.
– Ну вы хотя бы скажите, в чем дело, а там решим. Давайте, Тамарочка, давайте, время идет.
– Сейчас, одну минуточку.
Она положила трубку, вышла из гостиной, на цыпочках подошла к спальне и приоткрыла дверь. Григорий Васильевич громко храпел, раскинувшись на широкой супружеской кровати. Детские утренники интереса у него не вызывали, и, в отличие от жены, он не собирался так рано вставать и идти в театр. Надо надеяться, он не проснется и разговора с Ароном не услышит.
Плотно притворив обе двери – в спальню и в гостиную, Тамара Леонидовна вернулась к телефону.
– Арон Моисеевич, что можно сделать в двадцать недель? – начала она с места в карьер.
– Ничего, – моментально и решительно ответил врач. – Если, конечно, нет жизненных показаний. Есть?
– Нет, – честно призналась она. – Я имею в виду, их нет в плане здоровья.
– Значит, они есть в… так сказать, социальном плане?
– Вот именно. И очень серьезные.
– Это будет дорого стоить. Около полутора-двух тысяч. Если, конечно, кто-нибудь возьмется.
– Но вы можете порекомендовать того, кто возьмется?
– Поищем, – неопределенно пообещал Арон Моисеевич.
– А может, вы сами? – робко предложила Тамара.
– Ни в коем случае, – резко отозвался тот. – Я этим не занимаюсь. Но есть коллеги, которые могут сделать все в лучшем виде. Позвоните мне после третьего января.
– Спасибо, Арон Моисеевич. Еще два слова, пожалуйста. Это… ну, я хочу спросить, это очень опасно?
– Очень, дорогая моя. И очень опасно, и очень больно. Намного больнее, чем обычные роды. Но если дама так решила и если у нее действительно серьезные основания, то она, как правило, готова терпеть. Она же готова, я так понимаю?
– Не знаю… Я не уверена. Арон Моисеевич, я вам доверяю… Речь идет о моей Наде. Она попала в тяжелую ситуацию.
– О Наде?! Боже мой, боже мой… Да как же это, Тамарочка, голубушка?
– Да вот так. Сама не знаю как. Она со мной об этом не говорит, я вообще узнала из третьих рук. Теперь вот голову ломаю, что предпринять.
– А если замуж? – предположил гинеколог. – И пусть себе рожает на здоровье.
– Исключено. Это и есть социальный аспект нашей ситуации.
– Понимаю, понимаю, – задумчиво протянул он. – Скажите-ка мне, как у нее со здоровьем? Хронические заболевания и все такое.
– Она здорова. Никаких хронических заболеваний. Здоровая двадцатилетняя девица.
– А что с кровью? Вы, помнится, как-то говорили мне, что у нее низкая свертываемость. Я не ошибся?
– Не ошиблись. Это действительно так и есть. А что, это плохо?
– Очень плохо, Тамарочка. Во-первых, при плохой свертываемости ни один приличный врач не возьмется, а неприличного я вам и рекомендовать не стану, а во-вторых, это может быть очень опасным, и я вам просто не советую даже думать об искусственных родах. Начнется кровотечение, которое не сумеют остановить, и девочка может погибнуть. Всё, Тамарочка, выбросьте это из головы, даже обсуждать ничего не буду.
– Неужели ничего нельзя сделать? – в отчаянии проговорила Тамара Леонидовна. – Вы же врач, Арон Моисеевич, ну посоветуйте что-нибудь!
– Как врач я вам ответственно заявляю, что нет ничего здоровее для здоровой женщины, чем здоровые своевременные роды. Если вы печетесь о благе своего ребенка и не хотите навредить, то пусть девочка родит. Вот вам мой единственный совет. Приводите ее ко мне, я ее посмотрю и буду наблюдать до самых родов. Мне пора бежать, Тамарочка. С наступающим праздником вас, Григорию Васильевичу от меня поклон передавайте, а после третьего числа приводите Надю ко мне на прием. Договорились?
– Договорились, спасибо, – уныло пробормотала Тамара Леонидовна.
Слабая, едва затеплившаяся надежда рухнула. Разумеется, она не собирается подвергать свою девочку процедуре, которая не только страшно болезненна, но и опасна для жизни. Значит, придется готовиться к тому, чтобы стать бабушкой.
Москва, февраль 2006 года
Нана Ким болеть не любила в принципе, но особенно не любила она третий день болезни, когда температура уже сбита и на смену ей приходит тяжелая, свинцовая слабость. Если в момент начала заболевания Нана панически боялась, что болезнь окажется смертельной, то к третьему дню становилось понятно, что никакой угрозы жизни нет, но зато ее охватывал столь же иррациональный, идущий из детства страх, что такой слабой и беспомощной она останется на всю жизнь и уже никогда больше не сможет не то что на работу выйти – даже посуду за собой помыть. В этот пресловутый третий день в ней поднимались все обиды, даже самые дурацкие, глупые, как, например, обида на родителей, которых нет рядом. Когда маленькая Нана болела, папа и мама сидели с ней, держали за руку и ласковыми голосами терпеливо уговаривали не бояться, потому что болезнь обязательно пройдет, силы уже совсем скоро вернутся и она снова сможет выйти на лед и выполнить все элементы, даже самые сложные. Они поили ее теплым молоком, куриным бульоном и травяными отварами, давали таблетки, и мама всегда варила любимый компот из сухофруктов, в котором было много-много чернослива, который Нана очень любила, а папа садился на краешек постели, гасил яркую люстру, чтобы свет не резал девочке глаза, включал торшер и часами читал ей вслух самые интересные книжки. Родители знали о ее страхах, родившихся после смерти братика, и делали все, чтобы помочь их преодолеть. Они были самыми лучшими родителями на свете!
Но вот уже шесть лет они живут в Корее, тренируя спортсменов-гимнастов. Их там на руках носят, платят хорошие деньги, они занимаются любимым делом, и Нана искренне радовалась за них, однако стоило ей заболеть, как она превращалась в ребенка, которого бросили на произвол судьбы. Как было бы хорошо, если бы они сейчас были здесь, рядом, и мама варила бы бульон и компот, трогала сухой прохладной ладонью лоб дочери, проверяя температуру, и негромко приговаривала, что все, конечно же, будет хорошо, слабость скоро пройдет, а папа будет читать ей вслух книгу или подробно пересказывать какой-нибудь кинофильм. Он удивительно умел пересказывать фильмы, и, послушав отца, Нана, казалось, сама этот фильм посмотрела и даже отчетливо представляет себе внешность героев, выражение их лиц в те или иные моменты, одежду, интерьеры, пейзажи. Однажды, едва увидев по телевизору первые кадры рекламного ролика какого-то фильма, она безошибочно узнала его еще до того, как диктор произнес название, и только спустя несколько минут сообразила, что сама-то этого фильма не видела никогда, а «слышала» от папы. Во время болезни Нана не могла ни читать, ни смотреть телевизор – любое зрительное напряжение тут же вызывало головную боль, терпеть которую Нана не умела.
- Не мешайте палачу - Александра Маринина - Полицейский детектив
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Тренировка ума по семи пунктам в соответствии с учением Атиши - Шамар Ринпоче - Буддизм
- Февраль Водяного - Ким Сатарин - Научная Фантастика
- Дрянь погода - Карл Хайасен - Триллер