Возмездие - Василий Ардаматский
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Возмездие
- Автор: Василий Ардаматский
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У входа во дворец Савинкова поджидал сухонький старичок, одетый во все черное, со стоячим до ушей крахмальным воротничком. Удостоверившись, что перед ним действительно то лицо, которое ждут, старичок открыл огромную скрипучую дверь и, прижав ее спиной, пригласил Савинкова войти.
Они бесконечно долго шли по сумеречным, прохладным и пустым коридорам и залам дворца. И вдруг Савинков подумал, что зря он пошел в этот затхлый дворец. Впрочем, пока все совершалось точно по плану — был слушок, пущенный савинковской газетой «За свободу», что Савинков-де приглашен для переговоров в Прагу. С раннего утра репортеры осаждали его, но он молчал. А к вечеру брат сделал туманное заявление для вечерней газеты о том, что ему неизвестна цель приезда его брата Бориса, но не секрет, что связи брата с руководящими кругами Чехословакии начались не сегодня, а еще в России, сразу после революции…
Старичок в черном подвел Савинкова к громадной резной двери и низким наклоном головы дал понять, что за дверью тот, кто нужен посетителю. От легкого прикосновения дверь открылась, и Савинков вошел в большую светлую комнату.
Тридцативосьмилетний Эдуард Бенеш, аккуратный, подтянутый, с постным лицом, стоял за своим столом, внимательно и настороженно смотря на приближавшегося Савинкова. Бенеш в это время находился в зените своей политической карьеры — он и лидер главной партии страны, и министр иностранных дел, и премьер в послушном кабинете министров. Появление Савинкова в Праге и прозрачные намеки в связи с этим его брата встревожили президента Масарика. Он пригласил к себе Бенеша, чтобы обсудить этот вопрос со всех сторон. Было решено — принять Савинкова, постараться поставить его на место и дать ему понять, что его шантаж ни к чему хорошему не приведет. Но если…
— Здравствуйте, господин Бенеш.
— Здравствуйте, господин Савинков.
Оба приветствия звучат холодно, формально. Бенеш садится и унизительно долго не приглашает сесть Савинкова. Он знает, как самолюбив Савинков и как трудно ему будет держать себя в руках после такого начала.
— Я что-то не понял опубликованного вчера заявления вашего брата, — с едва уловимой иронией говорит Бенеш. — Но один намек в нем я все же понял и решил, что поступил глупо, выполнив просьбу маршала Пилсудского об устройстве в Праге некоторых ваших людей. Согласитесь сами: ваш брат в общем живет на деньги, которые даем ему мы, и благодарит нас за это, попросту говоря, грязными намеками в печати.
— Этот намек если и понятен, то только вам и мне, — чуть улыбаясь, говорит Савинков. — И я, между прочим, не знаю, как вы поняли этот намек…
Премьер молчит. Его бледное холеное лицо ничего не выражает.
Выждав немного, Савинков говорит доверительно и проникновенно:
— Я, господин Бенеш, нуждаюсь в помощи. Конечно, не я лично, а мое дело.
— Вы все-таки хотите поддержать намеки брата и навязать мне какие-то переговоры, касающиеся России? Не нужно этого, господин Савинков!
— Но я никогда не поверю, что вы изменили свое отношение к так называемой русской революции и к большевикам!
— Мне всегда казалось, господин Савинков, что вы умный человек, — неторопливо отвечает Бенеш. — Неужели вы до сих пор не поняли, что ваше личное отношение к России большевиков не может определять отношений к ней целых государств, которые существуют с Россией на одной довольно тесной планете?
— Однако мою программу в отношении России почти открыто поддерживают деятели государств, не менее уважаемых, чем ваше, — парирует Савинков. — Когда мое движение победит, эти средства будут возвращены сторицей.
— Мой принцип — политика не финансируется! — глядя поверх Савинкова, отвечает Бенеш.
— Простите, но… это нонсенс.
— Да, да, господин Савинков! Если политика жизнеспособна и выражает волю народа, она не нуждается в допингах. — Глаза Бенеша очень спокойны, он видит, что бьет точно и больно.
Савинков чувствует, что бешенство туманит ему голову, но берет себя в руки. Тянуть разговор, однако, не следует — пора пускать в ход последний, главный козырь.
— Каких-нибудь четыре года назад, господин Бенеш, — говорит он, — у вашего нынешнего президента и у вас были совсем другие принципы и вы совсем иначе смотрели на Россию большевиков. И тогда вы давали мне деньги на устранение Ленина.
Бенеш принимает удар почти незаметно. Только левая рука, лежавшая на столе, непроизвольно сметнулась со стола на колени.
— Этого никогда не было, господин Савинков, — негромко говорит он.
— Что-о? — Савинков ошарашен. Он ждал, что Бенеш пустится в объяснения, но такого… бесстыдства отрицания фактов он не мог себе даже вообразить. — Значит, в первых числах марта восемнадцатого года господин Масарик не встречался со мной в московском отеле «Националь»? — звенящим голосом спрашивает Савинков. — И мы не говорили с ним о цене террора? И он не обещал мне двести тысяч рублей на устранение Ленина? И я потом не получил эти деньги из рук вашего генерала Клецанды?
— Генерал Клецанда умер и потому беззащитен, — тихо, не опуская глаз, отвечает Бенеш.
— Да, боже мой! — почти кричит Савинков. — Может, и я не был здесь два года назад, в кабинете господина Масарика, и он не давал мне денег для моей борьбы с большевиками?
— Тогда ваше поведение похоже на попрошайничество, — невозмутимо произносит Бенеш.
Савинков выдерживает и это. Но вести нормальный разговор он уже не может — мысли как бы вырываются из-под его контроля.
— Лицемерие — старое оружие буржуазных политиканов! — прерывисто дыша, восклицает он. — Так неужели вы не понимаете, что, лицемеря со мной, вы лицемерите с великим русским народом! А этого история вам не простит!
Бенеш встает. Морщится. Весь его вид говорит: довольно, мне надоела вся эта чушь…
— Моему народу, моей стране кровно близки страдания русских, — говорит он проникновенно. — Но и это не дает и никогда не давало нам права вмешиваться в их внутренние дела.
Савинков тоже поднимается.
— Ну, а я не лишен права передать в печать письмо ко мне вашего генерала Клецанды, — осекшимся от злости голосом говорит он. — Я сделаю это хотя бы для того, чтобы развеять мистику. До свидания, господин Бенеш. Благодарю вас за урок лицемерия.
Бенеш чуть поклонился.
— Взаимно — за урок… безрассудства, — пробормотал он.
Когда дверь за Савинковым закрылась и прошло несколько минут, Бенеш соединился по телефону с Масариком.
— Савинков только что ушел от меня, — сказал он. — Я сделал все, чтобы образумить его, но вряд ли мне это удалось. Он грозится опубликовать какое-то письмо генерала Клецанды.
— Он не посмеет, — отзывается Масарик.
— А если все же?
— Он тогда перед всем миром признается, что брался за убийство Ленина и получал за это деньги.
— Ну и что это для него? Но нам лучше подобные идеи скрывать…
— Да, да, я понимаю… — неуверенно соглашается Масарик и решительно добавляет: — Будем все опровергать — настойчиво, многократно…
После долгой паузы Бенеш говорит:
— Мне докладывали, что брат Савинкова, которого мы приютили, личность довольно легкомысленная. Надо послать к нему умного агента, и пусть он посулит ему большие деньги за письмо Клецанды.
— Обдумайте это сами, — отвечает Масарик, — но надо все-таки перевести Савинкову небольшую сумму. Это заставит его не торопиться со всякими публикациями. При перечислении денег — ни слова текста. И сделать это через Легио-банк как некий взнос в счет имущества, вывезенного из России нашими войсками… В конце концов этот банк для того и создан. А для отвода глаз переведите небольшую сумму и другим лидерам русской эмиграции…
Спустя три дня Савинков был уже в Лондоне. Он сразу позвонил в редакцию «Таймс», назвался секретарем Савинкова и продиктовал информацию о своем приезде в Англию по делам, связанным с его Союзом Защиты Родины и Свободы… Увы, потом он не нашел своей информации ни на одной из страниц «Таймс». И тогда понял свою ошибку — надо было звонить в менее солидную газету…
Он был готов и к тому, что Черчилль откажет ему в приеме, но, когда позвонил в секретариат министра колоний Черчилля и попросил записать его на прием к министру, ему чуть позже ответили, что он может прийти завтра, в одиннадцать утра…
Савинков вошел в приемную Черчилля без пяти минут одиннадцать — пусть не думают, что он мог прибежать сюда за час до приема и потом на глазах у чиновников трепетать в ожидании святого мгновения, когда его позовут.
Прием, прямо скажем, наивный, и Черчилль сбил с него спесь в первую же минуту, причем министр об этом и не думал, это получилось у него само собой. Савинков приблизился к столу Черчилля, и тот протянул руку, не поднимаясь в кресле. Савинков решил, что произойдет рукопожатие, и потянулся к министру, но в этот момент пухлая рука министра сделала жест, приглашающий его сесть в кресло перед столом. Бледное лицо Савинкова побледнело еще больше, складки за уголками рта беспрерывно подергивались, и он еще долго не мог подавить в себе бессильную ярость. Но Черчилль, наверно, ничего не заметил — за высоченными окнами стояла мгла не развеявшегося с ночи тумана, и в кабинете было сумрачно.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Судебная практика по спорам в сфере исполнительного производства. Сборник судебных актов с комментариями - Николай Рогожин - Юриспруденция
- Журнал «Компьютерра» N 35 от 26 сентября 2006 года - Журнал Компьютерра - Прочая околокомпьтерная литература
- Концессионное право Союза ССР. История, теория, факторы влияния - Сергей Тищенко - Юриспруденция
- Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский - О войне / Шпионский детектив