Фотография с прицелом (сборник) - Виктор Пронин
- Дата:24.10.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Полицейский детектив
- Название: Фотография с прицелом (сборник)
- Автор: Виктор Пронин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может быть, дорогой читатель, все было совершенно иначе, может быть, освещенный разноцветными фонарями стоял под старыми липами доброжелательный павильон и в него входили оживленные, нарядные мужчины и женщины, покупали шампанское, марочные вина и высококачественную водку, изготовленную по старым рецептам из природной воды и отборной пшеницы, а милые продавщицы в белоснежных кокошниках заворачивали бутылки в яркие пакеты и желали всем праздника, счастья, желали приятного вечера в обществе любимых женщин и любезных друзей…
Но нет, не видел Вадим Кузьмич Анфертьев ни ярких огней, ни радостных улыбок. Он торопился уйти в какое-нибудь безопасное место, чтобы сорвать алюминиевую нашлепку с горлышка и, припав к нему, сделать несколько нетерпеливых больших глотков… Он миновал метро «Баррикадная» и шел дальше, не видя жизнерадостных афиш мультиков, где зверюшки выясняли отношения, ссорились и смеялись, искали друзей, обижали их, но потом все-таки мирились, они не могли не помириться со своими друзьями, потому что детишки, посмотрев фильм, могли усомниться в победе добра над злом, могли решить, что подлость выгодна, спесь вызывает уважение, а сила куда надежнее ума и совести.
Выпив в темноте подъезда почти половину бутылки единым духом, Вадим Кузьмич обнаружил, что заткнуть ее нечем. Подобрав с асфальта несколько кленовых листьев, он свернул их в плотный валик и, откусив бахрому, затолкнул бутылку этой осенней пробкой. Сунув ее в карман, Анфертьев уже безбоязненно вышел на свет фонаря. Теперь никто не может поймать его на распитии спиртного в общественном месте, никто не будет писать суровых писем на работу с требованием наказать его примерно, премии лишить, снять с очереди на получение квартиры, не давать путевок в пионерские лагеря его детям, не придет указаний плакат у проходной вывесить, чтоб все смеялись над ним, пальцами на него показывали, комья земли ему вслед бросали и улюлюкали и чтобы по телевизору его показали.
Миновав плотную группу дружинников, Анфертьев облегченно перевел дух. Удаляясь от мужчин и женщин с красными повязками, он невольно пошел четче, чуть ли не печатая шаг, и хотя проводили его взглядами, но не остановили. Пронесло. Внутренний скулеж, не затихавший с утра, отдалился, стал глуше и уже не вызывал болезненной дрожи в теле. Анфертьев обмяк и почти равнодушно думал об оставшейся на заводе добыче. Света вообще расплылась в его сознании и представлялась теплым радужным пятном. Оно немного грело, немного тревожило, но не настолько, чтоб думать об этом всерьез. Вскоре Света уплыла в темноту зоопарка, растворилась в сырой мгле, но перед Анфертьевым вдруг возникли пронзительные, узко поставленные глаза Квардакова – невидимый зам пронесся мимо на невидимой своей машине.
– Ну, ни пуха, старик! – сказал ему вслед Анфертьев. – Помогай тебе Бог.
И он рассмеялся пьяно и беззаботно. Потом уловил запах листьев клена, торчавших из бутылки, и посерьезнел, погрустнел. На какое-то время он словно исчез – Анфертьев не помнил себя два часа. В памяти остались лишь гул голубых вагонов метро, бесконечные лестницы с рифлеными ступеньками, полыхающие ночными факелами буквы М на столбах у подземных переходов, и он шел от факела к факелу, нырял под землю, снова оказывался на поверхности и, даже не узнав, где он, снова уходил вглубь, под город. И вдруг все это оборвалось, и Анфертьев обнаружил себя на сырой скамейке, перед ним раскачивался пасьянс окон большого дома, за шторами мелькали тени людей, изредка хлопали двери подъездов.
– Где я? – спросил Анфертьев у проходящего парня.
– В Москву тебя занесло на этот раз, – рассмеялся тот.
– Тогда еще ничего, – пробормотал Анфертьев и, вынув бутылку из кармана, убедился, что там еще кое-что осталось. Водка нагрелась и не холодила его левый сосок. Анфертьев догадался, что сидит во дворе дома, где живет Света. Да-да, все правильно. Он здесь уже бывал, и вот, надо же, опять его затащили сюда смутные желания. Потом он понял, что сидит на скамейке давно, не меньше часа, и ждет Свету. Он почему-то решил, что она обязательно должна почувствовать, что он здесь.
И тут он увидел Свету. Она вышла из подъезда в наброшенном на плечи пальто и с ведром в руке. Придерживая пальто, Света пробежала к мусорному ящику.
– Вот видишь, старик, твой расчет оказался верным, – похвалил себя Анфертьев и крикнул: – Света!
Она остановилась, посмотрела в его сторону и, увидев светлое пятно плаща, подошла:
– Вадим? Что ты здесь делаешь?
– Отдыхаю. Шел домой, решил передохнуть… Сейчас дальше пойду, – он махнул рукой вдоль двора.
– Но тебе в другую сторону!
– Ох, Света… Кто может сказать наверняка, какая сторона наша, в какую стоит идти, в какую не стоит… Где я смерть найду, где богатства, где красавица меня поджидает…
– Боже! Ты пьян!
– Самую малость, Света, самую малость… Присядь. Я это место и нагрел, и высушил… Садись, тебе понравится, – Анфертьев сдвинулся в сторону. – Хочешь выпить? – Он вынул из-за пазухи бутылку.
– Нет. Не хочется.
– А ты не будешь возражать, если я выпью?
– Пей, – Света передернула плечами.
Анфертьев запрокинул голову и двумя большими глотками допил водку. Повертев бутылку в руках, он осторожно поставил ее в ведро.
– Это ты виновата, что я так напился. Я хотел с тобой выйти, а ты сбежала… Нехорошо. Мне стало так горько, так обидно… Что я чуть было не заплакал.
– Сейчас уже легче?
– Да, отпустило маленько, – Анфертьев замолчал, будто прислушиваясь к себе. – Да, полегчало. Еще бутылку-вторую, и станет вообще легко.
– Ты уже был дома?
– Нет, только иду.
– Ты что же, пять часов добираешься?
– Может быть… Скажи, что я добираюсь пять лет, и я соглашусь с тобой еще охотнее. Не исключено, что я иду к себе уже пять тыщ лет и мне быть в пути еще столько же… Мы идем, бежим, едем, хотя заранее знаем, что никто нас нигде не ждет, что топать нам до самой смерти. А прийти куда-то и убедиться, что мы на месте, что путь окончен… Нет, этого нам не суждено. Представляешь ужас! Найдем ночевку – и уже считаем, что мы дома… Нам дадут какой-нибудь похлебки, а мы уже готовы выть от радости, что родню обрели… Где-то на работу взяли, жалованье определили, метлу в руки сунули, а мы уж кричим, что себя обрели…
– Как ты думаешь, – отрешенно проговорила Света, глядя на окна, разноцветными искорками светящиеся в ее глазах, – как ты думаешь, мог Борис Борисович взять деньги?
– Борис Борисович? Кто это? А, Квардаков… А почему бы и нет? Ведь он брал их всю свою жизнь и, не случись сегодня этого печального происшествия, продолжал бы брать до конца жизни.
– Ты имеешь в виду зарплату?
– Назови это зарплатой, жалованьем, пособием, взяткой… Какая разница? Он брал эти деньги из твоих рук, отлично понимая, что не заработал их. Но ни разу не отказался. Ведь ни разу?
– Но и ты не отказался.
– Я – другое дело. Мне платят меньше тех денег, на которые можно прожить.
– Как же ты живешь?
– Жена кормит. И потом, я свои деньги все-таки зарабатываю. Может быть, снимки не входят в число основной продукции нашего завода, но меня наняли делать снимки, и я их делаю. И неплохо справляюсь со своими обязанностями. Свои сто рублей я зарабатываю.
– Тебе платят сто двадцать.
– Нет, Света. Это в каких-то ваших бухгалтерских ведомостях стоит цифра «сто двадцать». Но ты хоть раз дала мне эти деньги? Нет. Ты даешь мне сто рублей, а все почему-то считают, что я получаю сто двадцать.
– Вот и о деньгах поговорили, – улыбнулась в темноту Света.
– Видишь ли, мы можем о них говорить, можем о них молчать, можем о них слагать стихи или распевать песни – все это не имеет ровно никакого значения, потому что мы о них никогда не забываем, как о собственной смерти. Предстоящей смерти, которая все ближе.
– Так ты никогда не говорил, Вадим, – озадаченно произнесла Света. – Что произошло?
– Большие деньги… Особенно в чужих руках заставляют смотреть на вещи трезвее. Даже после бутылки этой паршивой водки.
– Пей коньяк.
– Коньяк пусть пьет Квардаков. Если его выпустят.
– А могут и не выпустить?
– Откуда мне знать, – Анфертьев отгородился воротником плаща и от Светы, и от ее вопроса.
– Подожди, – сказала Света. – Какие-то слова ты произнес недавно, я все время пытаюсь понять, что стоит за ними… Да, ты сказал, что, не случись сегодня этого происшествия, Борис Борисович и дальше получал бы свою зарплату…
– Получал бы! – убежденно сказал Анфертьев.
– Я не о том. Из твоих слов выходит, что ты не веришь в его виновность?
– Света, – Анфертьев решился наконец положить ей руку на плечо, – так ли уж важно, во что я верю?
– Что же важно?
– То, как я поступаю. Как ты относишься ко мне, а я к тебе. Важно, сколько я зарабатываю, потому что это определяет мой образ жизни. И определит мой образ смерти.
– И качество потребляемых напитков.
- Ромашки для попаданки, или Бери лопату, эльф! (СИ) - Крылатая Ника - Фэнтези
- Двор. Баян и яблоко - Анна Александровна Караваева - Советская классическая проза
- Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть II. Любовь - Беата Ардеева - Биографии и Мемуары
- Одесский телефон - Михаил Жванецкий - Прочий юмор
- Банда 2 - Виктор Пронин - Полицейский детектив