Фотография с прицелом (сборник) - Виктор Пронин
- Дата:24.10.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Полицейский детектив
- Название: Фотография с прицелом (сборник)
- Автор: Виктор Пронин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым по коридору был номер Светы. Она остановилась, нашла в сумочке ключ, открыла дверь. Анфертьев вошел следом. И, обняв Свету, подумал: как странно поцелуй меняет лицо женщины, в нем появляется отрешенность, одухотворенность.
Нет, не будем заглядывать в чужие спальни, показывать свою осведомленность или богатство воображения. Может быть, это интересно и поучительно, но к нашему повествованию не имеет никакого отношения.
А кроме того…
Что делать, Автор в силу некоторой испорченности мышления, но без злого умысла дал понять, что между Светой и Вадимом Кузьмичом нечто произошло. Ничего не было. Не получилось. Анфертьев просидел в номере Светы до глубокой ночи, они рассказывали о себе все или почти все, между ними возникло нечто вроде духовной близости, и разрушить ее, предаться… Нет, не смогли ни он, ни она. Казнясь и проклиная себя за нерешительность и в то же время понимая, что не может поступить иначе, Анфертьев во втором часу ночи поднялся и с жалкой улыбкой вышел из номера. В растерянности он прошел в конец коридора и оказался возле столика с дежурной – крепкой, плотной, не старой еще женщины в тесной кофточке, тесной юбке, да и цепочка на шее была у нее тесноватой. В ее взгляде было понимание человеческих пороков, но не было их осуждения.
– Что? – спросила она. – Глухо?
– Глухо, – подтвердил Анфертьев, не удивившись вопросу. Но тут же спохватился: – А вы откуда знаете?
– Свет из-под двери… Вы не выключали свет.
– А-а… Вообще-то да… Я и не подумал…
– Выпить не хочется?
– Хочется.
– Чего ж молчишь, – проворчала женщина. Открыв тумбочку стола, она достала початую бутылку водки и две чайные чашки. Налила поровну и себе, и Анфертьеву. Пошарив рукой в глубине тумбочки, пошуршав там ломкой бумагой, она вынула засохшую, осыпающуюся вафлю. Анфертьев с обостренной четкостью увидел, как крошки падали в чашки, размокали и медленно опускались на дно.
– Будем живы, – дежурная ткнулась своей чашкой в чашку Анфертьева и буднично выпила. Откусила вафлю, пожевала ее, взглянула на Анфертьева: – Пей, не тяни. А то выйдет мой начальник или твоя красотка… Оконфузимся. Все хорошо. Точно говорю – все хорошо. Выйди все, как хотелось, – глядишь, и конец наступил бы. А так все хорошо, все продолжается.
Анфертьев выпил, не ощутив ни горечи, ни крепости водки, сел на диванчик, пожевал вафлю. Отряхнул ладони, откинулся на спинку, закрыв глаза.
– Еще? – спросила дежурная.
– Нет, что вы… Хватит.
– Все равно не берет… Ни меня, ни тебя… А?
– Раз не берет, то можно, – сказал Анфертьев, хотя почувствовал, что его все-таки берет. В душе что-то размякло, и та напряженность, с которой он вышел из номера Светы, уже не резала грудь.
– Понимаешь, как получается, – дежурная убрала в тумбочку чашки и пустую бутылку, – чем девушка лучше, тем все сложнее… Другая сама бы тебя не выпустила, а эта небось и слова не сказала?
– Сказала. Иди, говорит.
– Правильно. Все правильно. Иди отдыхай. Или к ней стучаться пойдешь?
– Нет, погуляю. Меня выпустят?
– Отчего ж… Жилец ты трезвый, – усмехнулась дежурная. – И выпустят, и обратно впустят.
Город был пуст, тих, светел. Горели фонари, круглая луна висела прямо над головой, со стороны заводов полыхали зарева, иногда доносился неприятный грохот, и казалось, там всю ночь извергается небольшой местный вулкан. В прохладном воздухе явственно ощущался запах металлической гари. Пройдя квартал, Анфертьев оказался на мосту над железнодорожной веткой. Отсюда лучше были видны контуры заводов, подсвеченные льющимся металлом. Не удержавшись, Вадим Кузьмич по привычке щелкнул несколько раз затвором, навсегда запечатлев в себе клубы дыма над печами, мерцающие в темноте красноватые прочерки рельсов, огни приближающегося состава, пустынный проспект, зеленую искорку такси, мост, вздрагивающий от тяжести проносящегося под ним состава со стальными слитками, себя самого, неприкаянного и хмельного…
«Скажите, Вадим Кузьмич, находясь в близких отношениях с кассиром Луниной, вы, очевидно, имели возможность рассмотреть Ключ от Сейфа, подержать его в руках?»
«Очевидно, имел», – Анфертьев пожал плечами, показывая полнейшее равнодушие к вопросу.
«И при желании могли снять отпечаток с Ключа?»
«А зачем?»
«Хорошо, оставим это. Вы не замечали у Луниной стремления к иной жизни, скажем, более свободной, раскованной, обеспеченной?»
«Замечал. Как и у всех других людей, с кем мне приходилось встречаться за последние сорок лет».
«Она не делилась с вами своими планами, надеждами на будущее?»
«Делилась».
«И что же?»
«Ее надежды никоим образом не касались ни Сейфа, ни его содержимого», – веско произнес Анфертьев и мгновенно перенесся из кабинета Следователя на вздрагивающий мост, к гостинице, в которой на следующую ночь он останется у Светы. Купив в соседнем гастрономе бутылку коньяка, кулек яблок и коробку конфет, они еще засветло уединятся в номере. И проснутся одновременно, когда на проспекте громыхнет в темноте первый, пустой еще трамвай, и Вадим Кузьмич почувствует губами на щеках Светы слезы – что-то приснилось ей, грустное и безнадежное. Но что именно, она не сказала. А может быть, не смогла вспомнить.
Вернулись.
Первым утренним самолетом в понедельник.
Летели в темноте. Рассвело, когда самолет уже шел на посадку во Внукове.
Взяли такси. Всю дорогу молчали.
Безоглядной радости не было. В душе какая-то смятость, подавленность. И такое чувство, будто тайна, так долго волновавшая, оказалась дешевым розыгрышем.
– Как тебе Запорожье? – наконец спросил Анфертьев, когда они уже мчались по Садовому кольцу.
– Ничего город. Вполне.
– Не жалеешь?
– Не знаю, – она положила руку на его ладонь. – Пока не знаю… Как-то пустовато. Но это пройдет.
– Я выйду раньше.
– Все в порядке, Вадим, – она сжала его ладонь. – Все в порядке. Просто я должна прийти в себя. Да и тебе это не помешает, – она участливо взглянула на него.
– Похоже на то, – усмехнулся Анфертьев. – Остановите здесь, – Анфертьев тронул водителя за плечо, когда машина приблизилась к подземному переходу, над которым бледным факелом светилась буква М. Выйдя, он резко захлопнул дверь и, не оглядываясь, сбежал вниз по ступенькам. Москвичи торопились навстречу, обгоняли, толкали, но Анфертьев ничего не замечал. Откуда-то из-под земли доносилось нарастающее завывание поездов, у автоматов уже звонили, эскалатор бежал вниз, резиновые перила вздрагивали, двери вагонов хлопали мягко и необратимо, в черном стекле вагона отражался всклокоченный тип в светлом плаще с поднятым воротником. Он всматривался в свое отражение, словно видел его впервые после долгой болезни. Потом глаза у типа стали пусты, он потерял интерес к своему отражению и отвернулся, прижавшись спиной к двери.
«Не передумал?» – спросил его Автор.
«Нет. Не передумал».
«И тебя не остановит эта поездка?»
«А почему она должна меня остановить?»
«Но жизнь вроде стала интереснее. Теперь у тебя нет надобности воображать себя тем, кем ты на самом деле не являешься. Нет нужды мечтать о любви с красивой девушкой – это сбылось. Причем сбылось так удачно, как редко бывает у людей, – ничто не оборвалось, не кончилось. Будет продолжение. Чего тебе еще? Неужели ты рассчитываешь выйти сухим из воды? Так не бывает. Есть старый закон, пришло время сказать о нем – преступление себя не окупает».
«Это не закон. Это назидательность, придуманная для острастки слабаков».
«О, как далеко ты зашел. Тебе нужны деньги?»
«Может быть, деньги. Не знаю. Я хочу жить иначе».
«Живи иначе. При чем здесь деньги?»
«Я почти ничем не рискую».
«Ты рискуешь всем. Ты изменишь свою жизнь, но не в лучшую сторону. Лучше не бывает. Когда-нибудь ты поймешь, что лучше не бывает. Тебе никогда не будет лучше».
«Неужели попадусь?»
«Это не имеет значения. Ты сумеешь открыть Сейф и снова закрыть его, ты можешь взять там деньги, можешь их не брать, но это все пустяки. Ты не управишься с деньгами. Их не зря хранят в бронированных ящиках. Думаешь, это их оберегают? Нет. Оберегают людей. Как от радиации».
«Авось», – и Анфертьев начал протискиваться к выходу.
Надеяться на праздник нельзя, думал Анфертьев, стоя на переполненном эскалаторе, держась за липкие перила и глядя в глаза тысячам людей, проносящихся мимо него вниз, в подземелье. Люди были сонные, хмурые, все еще в смутных ощущениях ночи. Надеяться на праздник нельзя, ждать его бесполезно, быть уверенным в нем – глупо. Праздник может быть только неожиданным, как с ясного неба, как летняя гроза – в грохоте грома, в сверкании молний, навалится, промочит до нитки, пронзит тысячами счастливых капель и унесется, засветив над тобой радугу. А унылое, упрямое стремление к празднику, преодоление каких-то препятствий, расстояний, затруднений убивает заранее. Можно добиться удовлетворенности, но не праздника. Далекой грозой промелькнет он на горизонте слабыми зарницами и погаснет, не уронив на твою сухую дорогу ни капли влаги. Праздник – слишком своенравное существо, чтобы пытаться приблизиться к нему. Он может прийти только сам – со случайно найденным на свалке утюгом, письмом от друга, улыбкой незнакомой девушки, упругим подберезовиком, издательским договором, на который давно перестал надеяться. Впрочем, последнее слово Автор добавил, больше имея в виду себя, нежели бедного Анфертьева.
- Ромашки для попаданки, или Бери лопату, эльф! (СИ) - Крылатая Ника - Фэнтези
- Двор. Баян и яблоко - Анна Александровна Караваева - Советская классическая проза
- Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть II. Любовь - Беата Ардеева - Биографии и Мемуары
- Одесский телефон - Михаил Жванецкий - Прочий юмор
- Банда 2 - Виктор Пронин - Полицейский детектив