Западня - Александр Воинов
- Дата:02.11.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Исторический детектив
- Название: Западня
- Автор: Александр Воинов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— По частям взрывают, — сказал Егоров.
— Значит, все же сорвали их план!
— Ребята, а как вы думаете, где Леон?
— О каком Леоне она спрашивает? — удивился Бирюков. — Румын, что ли?
— Да тут один офицер, неплохой парень, — сказал Егоров, — помог нам кое в чем…
Тоня понимала, чего стоило Егорову даже это признание, и с благодарностью взглянула на него.
А утром они прошли по ожившей Одессе, с трудом проталкиваясь в толпах людей, приветствовавших советские танки.
С Приморского бульвара смотрели на порт. Он сильно пострадал, многие причалы были взорваны, но все же лучшие здания Одессы уцелели. Гордость города, пережившего страшные годы оккупации и снова воспрянувшего!..
А потом в толпе они встретили и Корабельникова. Он помахал им рукой издали, но не приблизился и свернул за угол Дерибасовской.
Они повернули на Пушкинскую, и Тоня пригласила всех к себе домой.
— А может быть, нас ждет засада! — шутливо сказал Егоров.
И их ждала засада. Как только Тоня распахнула дверь, квартиру огласил радостный вопль:
— Леон!..
Все собрались вместе, и, веселясь, каждый понимал, что в этом доме они только гости, а завтра расстанутся, и кто знает, перекрестятся ли вновь когда-нибудь их пути.
ЭПИЛОГ
Если вы одессит, то безусловно знаете этот крепкий трехэтажный каменный дом на Пролетарском бульваре. Ну, а если вы давно не были в Одессе, то можете поверить, что он стоит там, где его поставил какой-то купец лет сто назад, и еще будет стоять двести. Крепкие, в пять кирпичей, стены, могучий фундамент и такие глубокие подвалы, что сам черт, наверно, никогда туда не заглядывал. В этих подвалах в годы войны погибло немало подпольщиков.
Так вот, когда директор консервного комбината Геннадий Семенович Егоров проходит мимо этого дома, ему неприятно на него смотреть. И не только потому, что в его памяти с ним связаны тяжкие воспоминания, но и потому, что дом этот в марте сорок четвертого был приговорен к смерти. Он должен был погибнуть вместе с гестаповцами, занимавшими его, но он остался жив, этот дом. Каким чудом?
Конечно, глупо мстить дому. Но из-за этого дома Егоров потерял человека, с которым когда-то его связывали и общее дело, и общая судьба. Ведь собственными руками Егоров зарядил мину замедленного действия. Она должна была взорваться, но так и не взорвалась.
Что случилось? На этот вопрос Егоров не получил ответа и после окончания войны.
Один из подпольщиков сообщил, что Дьяченко сумел проникнуть в подвал, вскоре вылез оттуда, о чем-то поговорил с немецким часовым у ворот и неторопливо ушел в сторону Приморского бульвара.
Ушел и исчез…
Вернувшись вскоре после войны в Одессу, Егоров сделал все возможное и невозможное, чтобы узнать о судьбе Дьяченко. Наводил справки, опросил всех, кто только мог помочь в поиске, но ни малейшего следа не обнаружил.
Злые языки поговаривали даже о предательстве, но этим слухам Егоров решительно не верил. Дьяченко не был его закадычным другом, но не мог стать предателем! Значит, скорее всего, он погиб.
А потом прошли годы, и стали забываться многие когда-то близкие имена. Да и кто, собственно, кроме нескольких человек, мог помнить лейтенанта Дьяченко? Савицкий? Он погиб в боях за Берлин, Корнев давно на пенсии и живет неизвестно где.
Но вот спустя ровно двадцать лет после победы Геннадий Сергеевич снова вспомнил о Дьяченко. И вдруг ему припомнился давний уговор в каморке позади фруктовой лавчонки: если останутся жить, во что бы то ни стало встретиться через двадцать лет в полночь под Новый год у памятника Дюку.
Сумасшедшая, наивная, фантастическая мысль! А ведь действительно через неделю — ровно двадцать лет. Надо будет отправиться на площадь хотя бы ради того, чтобы не нарушить клятву. В ту торжественную минуту, когда зазвучат куранты и вся страна поднимет бокалы, надо быть только там…
…Вместе со своими друзьями Геннадий за шумным, веселым, нарядным от красивой посуды и всевозможных яств столом проводил старый год и, поставив свой пустой бокал, тихонько вышел в прихожую. Он надел пальто, стремительно сбежал с лестницы и выскочил на улицу, по-мальчишески радуясь тому, что его не успели хватиться. Волнуясь, посмеиваясь над самим собою и все равно веря в невероятное, он бежал по пустынным улицам, мимо домов, из окон которых вырывалось новогоднее веселье, бежал к условленной двадцать лет назад явке и должен был оказаться там в ноль часов ноль минут, чего бы это ему ни стоило.
Он был у памятника за пять минут до назначенного срока. В ночной тишине и тьме Дюк казался печальным и одиноким.
«Эх, Дюк, — мысленно сказал Геннадий Семенович, осматриваясь вокруг. — Как жаль, что ты окаменел! Иначе выпили бы мы с тобой за Федора Михайловича, за Дьяченко, за тех, кто погиб, защищая твою Одессу. Но я пришел к тебе, и пусть это будет знаком нашей старой дружбы…»
Произнося эту сентиментальную речь, Геннадий Семенович, сам того не замечая, непрерывно оглядывался по сторонам. Все окна горели огнями люстр и елок, изредка пробегала по площади какая-нибудь запоздавшая парочка, промчалась машина со стороны Сабанеева моста. И опять тишина, полное безлюдье.
Нет, Егоров нисколько не жалел, что пришел сюда. Люди слишком часто подчиняются обстоятельствам, условностям, и то, что он, Егоров, сумел заставить себя отправиться на свидание со своей молодостью, как бы и впрямь возвратило ему двадцать прожитых лет.
По аллее приближался человек в шинели. Наверно, милиционер. Несет, бедняга, свою новогоднюю службу.
И вдруг над городом ударили куранты. Один… два… три… Полночь!
— С Новый годом, Дюк! — сказал Геннадий Семенович.
— С Новым годом! — подходя, откликнулся военный.
Он был невысок, полноват. На плечах — полковничьи погоны, в руке — небольшой чемоданчик.
Полковник остановился, неторопливо вытащил из кармана шинели коробку папирос, раскрыл ее, взял одну и спросил:
— Не дадите ли огонька?..
— К сожалению, некурящий.
— Прекрасно, — сказал полковник. — И давно бросили?
Геннадию Семеновичу послышалась в тоне полковника лукавая усмешка, но он не стал отвечать. Он уже спешил обратно домой, где оставил за праздничным столом гостей и свою жену, которая, вероятно, места себе не находит от волнения. Ведь даже ей он постеснялся сказать, что встретит полночь у памятника Дюку Ришелье.
— С Новым годом, Егоров, — тихо сказал полковник и, бросив свой чемоданчик на асфальт, сгреб Геннадия в сильные, как клещи, объятия…
Пока шли к дому, Дьяченко успел рассказать все, что можно было рассказать.
Мина, заложенная им в подвал здания гестапо, не взорвалась в положенное время. Выждав несколько часов, он решил еще раз спуститься вниз, и тут-то его схватили. На счастье, он еще не добрался до мины, и о ней так никто и не узнал. Но его уволили из полиции, продержали в гестапо, а потом угнали в Германию. Но после войны ему удалось вернуться на Родину, и теперь он живет на Дальнем Востоке, командует отрядом саперов, взрывающих скалы на больших стройках.
— Слушай, Геня, — сказал Дьяченко, замедляя шаг на углу, который они пересекали, — как звали старика, у которого, помнишь, дочка за немецкого офицера выходила замуж? Ее ведь тогда на берегу застрелили.
— Я знаю. Но Карл Иванович жив. Я встречаю его изредка на Приморском бульваре.
— Интересно! А о Фолькенеце что-нибудь слышно?
— Как же! Он в Западной Германии. Имеет свои магазины.
— А Тоня? — робко, как бы с опаской, спросил Дьяченко. — О ней ты что-нибудь знаешь?
— Кое-что…
— Наверно, давно замужем?
— Да, уже лет двадцать.
— Хорошая была девушка! Не забыл?
— Разве такую забудешь?
— А сам ты женат?
— Женат.
— И все же вспоминаешь Тоню! Отчего же на ней не женился? Вы ведь друг друга любили, я, помнится, даже завидовал вашей любви.
— А кто сказал, что я не на ней женился? С чего ты это взял?
Дьяченко растерялся.
— Да с того, — сказал он, помолчав, — что вот ты пришел, а она нет. Уговор-то у нас был общий…
— Верно, — согласился Геннадий Семенович. — Но у нас сегодня гости. Я и сам-то сбежал тайком…
Когда уже подходили к дому, Геннадий Семенович спросил:
— Дьячеяко, а почему все-таки она не сработала?
Дьяченко сразу понял, о чем он говорит.
— До сих пор ломаю голову. Ведь все как будто было в порядке.
— А ты воды в нее налил?
— Налил.
— Может быть, забыл? Вспомни-ка.
— Да что ты, как я мог это забыть!
— Ничего не понимаю, — проговорил Геннадий Семенович, — и взрывчатка как будто хорошая была…
Они уже поднялись на верхнюю площадку подъезда, как вдруг остановились.
— Егоров!.. — проговорил Дьяченко, и Егоров понял, что они подумали об одном и том же.
- Западня - Сьюзен Льюис - love
- Смертельная западня - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Памятник эриставов - автор неизвестен - История
- Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 8 - Роберт Альберт Блох - Мистика / Прочее / Периодические издания / Ужасы и Мистика
- Товарищ фюрер. Книга 1. Триумф блицкрига - Герман Романов - Альтернативная история