Призрак Проститутки - Норман Мейлер
- Дата:19.10.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Шпионский детектив
- Название: Призрак Проститутки
- Автор: Норман Мейлер
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Но и не плохо?»
«В общем, сыграть могу».
«Отлично. По-моему, вы должны хорошо играть. Я приглашу вас к себе. Это недалеко отсюда. И вас тоже, мисс Уотерстон».
«Назначайте день. Я принесу торт», — сказала она.
«Старая американская традиция?» — спросил он.
Это было сказано с тоской в голосе, или я домыслил? Он не только говорил на довольно приличном английском, но явно получал удовольствие от разговора на нем.
«Нет, — сказала Нэнси, — это домашняя традиция, и притом принятая в глубинке».
«Значит, домашняя и принятая в глубинке», — повторил Мазаров.
«Примерно», — сказала Нэнси.
Киттредж, это был узловой момент вечера. Якорь переброшен через пропасть, за ним последует веревка. Она и последовала. Я расскажу вам в следующем письме про вечер, проведенный с Мазаровыми.
С любовью к вам, Хью и Кристоферу
помолвленный жених Гарри.В письме я опустил остальную часть вечера. Нэнси была пьяна и сказала, что переела закусок, поэтому я отвез ее домой. Она живет в трехкомнатной квартире на первом этаже скромной виллы на улице Доктора Джеральдо Рамона, в трех кварталах от посольства.
— Я считаю, человек тогда свободен, когда он утром может ходить пешком на работу, — убежденно заявила она хоть и заплетающимся языком. У нее было явно два голоса. Тут я совершил ошибку и поцеловал ее.
Она ответила на мой поцелуй, словно мы и в самом деле были помолвлены и собирались завтра пожениться. Я обнаружил, что рот девственницы совсем не похож на другие. Ее губы вжались в мои словно семейная печать в воск. От ее зубов слегка пахло зубной пастой, зубным элексиром и пломбами, а дыхание было словно из горячей печи, в нем чувствовалось гниение, исходящее из желудка. Мною овладели чувства, в которых я никогда не смог бы признаться Киттредж. Я понимал, что Нэнси Уотерстон может стать моей навсегда, достаточно захотеть, и ощущение такой власти породило во мне что-то очень холодное. Вместо пальца Ханта, ласкавшего ее влагалище, я увидел свой палец.
Я пользовался им для прикрытия своих импульсов. Тут я поцеловал ее вторично — на сей раз в щеку, заверил, что вечер был замечательный и что мы, наверно, пойдем к Мазаровым вместе, и отбыл, сознавая, что один-единственный поцелуй мог подвести меня к женитьбе.
По пути домой я вспомнил, как Салли (понятия не имевшая о затее Ханта с помолвкой), проходя по лужайке мимо меня, умудрилась произнести хриплым нетвердым шепотом, который вот-вот мог сорваться на крик: «Дешевка, неужели ты не мог проявить хотя бы больше вкуса».
Однако тогда я первым делом подумал, не могли ли Финские Мики сфотографировать движение ее губ. И быстро сказал: «Это хитрость, задуманная Хантом. Не поднимай волны, Салли», — и приподнял рюмку, как принято в Фирме приветствовать в знак любезности жену коллеги.
Только сейчас, по пути домой, мне пришла в голову мысль, что русские тоже могли снимать то, что происходило в саду. Они увидели бы мое лицо. Что могли они понять из моих слов: «Это хитрость, задуманная Хантом. Не поднимай волны». Возможно, я слишком много выдал. С другой стороны, русские могли сделать далеко идущие выводы.
Я вспомнил одну мысль, высказанную Проституткой. «Знать то, что есть добро, — однажды сказал он мне, — и стараться изо всех сил это испортить, порочно. А когда человек лишь готов повышать ставки, не отдавая себе отчета в том, что делает, — это безнравственно». Значит, по этим меркам я человек безнравственный. Мне пришло также в голову, что все наши действия в Уругвае по этой логике могут быть сочтены безнравственными, но мне это было безразлично. Никому не позволяйте говорить, что простаки — всегда хорошие люди. И я поехал дальше — спать.
18
27 января 1958 года.
Дорогая моя Киттредж!
Я надеялся получить от вас письмо, но, возможно, вы ждете рассказа про Мазаровых. В таком случае я готов вам про них написать. Видите ли, я обязан сейчас докладывать о каждом шаге, предпринятом в отношении Бориса и Жени. А затем в Спячке и в Кислятине расчленяют мои телеграммы на молекулы.
Один пример нынешних методов работы: в Спячке и в Кислятине решили совместно с Хантом (ибо он не желает, чтобы его обходили при принятии любого решения, будь то крупного или малого), что Нэнси не должна сопровождать меня к Мазаровым. Они рассуждают так: если мы с мисс Уотерстон будем и дальше выступать как жених и невеста, наши актерские способности могут не выдержать испытания — во всяком случае, способности Нэнси. Я подозреваю, что Хант с самого начала совершил ошибку, возложив подобную роль на административного сотрудника, каким является Нэнси.
Так или иначе, мисс Уотерстон была настолько разочарована, что даже не стала это скрывать. «Чепуха какая-то, — сказала она, — вот чепуха, ей-богу, чокнутые». Честное слово, Киттредж, так и сказала. Затем вздохнула и, улыбнувшись профессиональной улыбкой, — Бог мой, она настоящий профессионал! — отправилась проверять еще один счет Горди Морвуда. Бедненькая Нэнси, она так скукожилась от огорчения.
А я стал готовиться к посещению Мазаровых. Я позвонил им и, следуя дотошным инструкциям Ханта, договорился о дате: сказал, что мы с Нэнси приедем. Идея в том, чтобы дома, кроме Бориса, была и Женя. Если она будет знать, что я приду без Нэнси, она может уйти, а Ховард хочет это предотвратить. Гораздо большим достижением считается заполучить жену и мужа вместе. Если Мазаровы находятся накануне разрыва, возможно, удастся понять, который из них скорее станет перебежчиком. А если это окажется сильная, крепко спаянная пара, то они могут и вместе перебежать. Таковы были наши предварительные рассуждения.
Настал назначенный день. Я приезжаю на чай и извиняюсь за Нэнси: ей что-то нездоровится. У них разочарованный вид. Я не могу не подумать, что Хант оказался прав. Если бы сказать Жене об этом заранее, ее могло бы не быть.
При довольно ограниченном выборе зданий в Монтевидео мои русские друзья живут в высотном доме на берегу Рамблы, в двух кварталах от другого такого же, где находится наша конспиративная квартира. Мазаровы живут на десятом этаже, и из их панорамного окна тоже виден пляж Поситос и океан. Но на этом сходство кончается. Свою квартиру они обставили как следует. Не уверен, что это в моем вкусе, но в гостиной у них негде плюнуть. Панорамное окно обрамлено тяжелыми бархатными портьерами; несколько мягких кресел и диван с кружевными салфеточками на спинке; маленький восточный ковер поверх большого; два самовара — один медный, другой серебряный; несколько напольных ламп с абажурами, украшенными бисерной бахромой; тяжелая горка красного дерева со стеклянными дверцами, где выставлены блюда и тарелки; на всех столиках маленькие бронзовые статуэтки XIX века, например бронзовая девица в прозрачном бронзовом одеянии, прилипшем к полуобнаженной груди, или Гермес, стоящий на шаре на одной ноге; на стенах репродукции картин в золоченых рамах: Сезанн, Гоген, Ван Гог и пара неизвестных мне русских художников; на картинах изображены цари в окружении православных священников и дворян, одетых как пираты, — должно быть, это бояре. В углу одного из полотен поверженный боярин истекает кровью от раны в шею. Очень выразителен его искривленный мукой рот. Приятно каждый день иметь перед глазами такую картинку!
На стенах висят восточные ковры, и я насчитал четыре набора шахмат, два из которых производят впечатление ценных. Одна из досок сделана из инкрустированного дерева.
Я невольно сопоставляю эту старомодную, мещанскую пышность с поцарапанной детьми, изгрызанной собаками светлой деревянной мебелью Шермана Порринджера и его книжными полками, покоившимися на кирпичах. Мазаровы, не обладая большими просторами (тем более теперь заполненными), превратили коридор, связующий их три с половиной комнаты, в этакую длинную, очень узкую библиотеку. Здесь с трудом могут протиснуться бок о бок два человека, и тем не менее вдоль обеих стен стоят темные дубовые книжные шкафы. Позднее я посмотрел книжную коллекцию Бориса, и должен вам сказать, что он читает по-французски, по-немецки, по-английски, по-испански, по-итальянски и на нескольких языках советских народов, чьи названия я не сумею воспроизвести. Он многое успел изучить, но ведь ему уже, как он сказал, тридцать семь лет. Хотя это противоречит досье, которое лежит в Кислятине и где сказано, что ему тридцать два, должен сказать, что его информация подтверждается. Он рассказывает о Второй мировой войне, на которой получил звание капитана, и многочисленные фотографии на столике подтверждают его военную карьеру. Я запоминаю погоны на фотографиях, чтобы в Кислятине могли потом проверить. Конечно, я не могу поклясться, что эти фотографии сделаны во время Второй мировой войны, но в них есть дух времени, а на одном снимке в глубине виден разрушенный город с горами щебня и вздыбившимися стенами домов.
- Секретная инструкция ЦРУ по технике обманных трюков и введению в заблуждение - Роберт Уоллес - Шпионский детектив
- Свингующие пары - Владимир Лорченков - Современные любовные романы
- Рука Москвы. Записки начальника внешней разведки - Леонид Шебаршин - Военное
- Девять месяцев вместе. Важнейшая книга будущей мамы - Татьяна Аптулаева - Здоровье
- Увидеть лицо - Мария Барышева - Ужасы и Мистика