Возвращение в Оксфорд - Дороти Сэйерс
- Дата:25.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Классический детектив
- Название: Возвращение в Оксфорд
- Автор: Дороти Сэйерс
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хедингтон. Уже совсем близко. Несмотря на все усилия, живот свело холодным спазмом. Вот Хедингтонский холм, на который так трудно было въезжать на велосипеде. Сейчас, когда она с достоинством спускалась на четырех пульсирующих цилиндрах, он уже не казался столь крутым, однако каждый лист, каждый камень приветствовал ее с назойливой фамильярностью старого однокашника. Узкая улочка с множеством неряшливых лавок, похожая на главную улицу какой-нибудь деревни. Кое-что здесь подремонтировали, расширили, но Гарриет не видела существенных перемен, за которые можно было бы ухватиться.
Модлин-бридж. Модлин-тауэр. Здесь все совсем по-старому — бессердечное, равнодушное постоянство творенья человеческих рук. Надо собраться с духом. Лонг-Уолл-стрит, Сент-Кросс-роуд. Стальная рука прошлого сжимает горло. Ворота колледжа — вот оно. У входа со стороны Сент-Кросс-роуд — новый привратник, имя Гарриет ничего ему не сказало, он проверил список. Она отдала ему чемодан, поставила машину в гараж на Мэнсфилд-лейн,[20] а после, с мантией, перекинутой через руку, пересекла Новый двор, потом Старый и дальше сквозь уродливый кирпичный проем вошла в здание Берли.
На лестнице и в коридоре она не встретила никого из однокурсников. У дверей студенческой гостиной три женщины значительно старше ее приветствовали друг друга с не по летам бурным девичьим восторгом, но она была не знакома ни с кем из них и прошла молча, неузнанная, словно привидение. Войдя в отведенную ей комнату, Гарриет припомнила, что во время учебы здесь жила студентка, которую она особенно недолюбливала, — впоследствии та вышла замуж за миссионера и уехала в Китай. За дверью висела короткая мантия нынешней владелицы. Судя по книжным полкам, она изучала историю; судя по личным вещам, это была первокурсница с пристрастием ко всему современному и очень плохим вкусом. Узкая кровать, на которую Гарриет бросила свои вещи, была покрыта тканью ядовито-зеленого цвета с крайне неприглядным футуристическим узором. Над кроватью висела ужасная картина в неоархаической манере. Хромированная лампа нелепого вида, казалось, презрительно шипела на стол и шкаф, которые были предоставлены колледжем и являли собой образчик стиля Тоттенхем-Корт-роуд.[21] Всю эту дисгармонию венчала и подчеркивала странная алюминиевая статуэтка, стоящая на комоде, — конструкция, похожая на гигантский погнутый штопор. Надпись на подставке гласила: «Устремленность».
С удивлением и облегчением Гарриет обнаружила, что в шкафу имеются вешалки для платьев. Зеркало, в соответствии с давней шрусберской традицией, представляло собой квадрат фут на фут и висело в самом темном углу. Она распаковала чемодан, сняла жакет и юбку, накинула халат и отправилась на поиски ванной. На переодевание она отвела себе сорок пять минут. Система горячего водоснабжения всегда была одним из главных удобств Шрусбери. Гарриет уже не помнила точно, где на этом этаже ванные, но вероятно, там, за углом налево. Две кухни с надписями на дверях: «Мыть посуду после 11 вечера запрещено». Три туалета: «Пожалуйста, тушите за собой свет». А вот и четыре ванных комнаты: «Запрещается принимать ванну после 11 вечера». Внизу отчаянная приписка: «Если студенты не прекратят нарушать режим, ванные комнаты будут запираться в 10.30. В совместном быту необходимо хоть немного считаться с окружающими». Подпись: Л. Мартин, декан.
Гарриет выбрала самую большую ванную. Там тоже висели объявления — правила пожарной безопасности и надпись большими буквами: «ЗАПАС ГОРЯЧЕЙ ВОДЫ ОГРАНИЧЕН. ПОЖАЛУЙСТА, БЕРЕГИТЕ ВОДУ». С забытым чувством подчинения дисциплине Гарриет закрыла сток пробкой и пустила воду. Вода была обжигающе горячей,[22] но эмаль в ванне облупилась, да и пробковый коврик видал лучшие дни.
После ванны Гарриет почувствовала себя лучше. На пути в комнату ей опять повезло: не встретился никто из знакомых. Ей вовсе не хотелось стоять в купальном халате и ностальгически болтать о прошлом. Через одну дверь от своей комнаты она увидела табличку «Миссис Г. Этвуд». К счастью, дверь была закрыта. На следующей двери таблички не было, но как раз когда Гарриет проходила мимо, ручка повернулась изнутри и дверь начала медленно открываться. Гарриет быстро проскочила к себе. Как ни глупо, сердце ее бешено колотилось.
Черное платье сидело как перчатка. У него была маленькая квадратная кокетка и узкие рукава, строгость которых несколько смягчалась кружевными манжетами, доходящими до середины ладони. Оно напоминало средневековое одеяние — лиф туго обтягивал талию, юбка крупными складками ниспадала до пола. Матовая ткань как бы стушевывалась на фоне тускло поблескивавшего академического поплина. Гарриет накинула на плечи тяжелую мантию, так чтобы передние складки легли ровно, торжественно, словно церковное облачение. С капюшоном пришлось повозиться, прежде чем вспомнился правильный изгиб у ворота — чтобы был виден яркий шелк. Она незаметно закрепила капюшон на груди — одно плечо черное, другое — красное. Надевая шапочку, Гарриет вынуждена была пригнуться, чтобы видеть себя в зеркале, — похоже, обитательница комнаты была очень маленького роста. Мягкая шапочка легла плоско, симметрично, угол ровно по центру лба. Зеркало отразило ее бледное лицо с прямыми черными бровями, крупным носом, несколько широковатым по строгим канонам красоты. Глаза, глядевшие на нее из зеркала, казались усталыми, но взгляд их оставался вызывающим и настороженным — слишком много страшного они видели. Рот выдавал щедрость натуры, успевшей раскаяться в этой щедрости, твердая складка в углах губ обещала не уступать ни пяди. Сейчас, когда густые волнистые волосы были убраны под академическую шапочку, лицо казалось собранным, словно перед битвой.
Она нахмурилась, глядя на свое отражение, провела руками по складкам мантии и, словно разозлившись на зеркало, резко повернулась к окну, выходящему во внутренний (он же Старый) двор. На самом деле это был скорее даже не двор, а сад, вытянутый в длину и окруженный зданиями колледжа. В одном его конце в тени деревьев прямо на траве были расставлены столы и стулья. В другом виднелась Новая библиотека — оголенные стропила в лесах. Несколько групп женщин пересекали газон. Гарриет с раздражением отметила, что большинство из них неправильно носят академическую шапочку, а одна имела глупость надеть бледно-желтое платье с муслиновыми оборками, которое нелепо торчало из-под мантии. «С другой стороны, — подумала Гарриет, — в ярких цветах есть что-то средневековое. Да и мужчины в этом смысле ничуть не лучше женщин. Я однажды видела, как старый Хаммонд шагал в процессии на День памяти основателей:[23] мантия доктора музыки,[24] серый фланелевый костюм, коричневые ботинки, да еще голубой галстук в крапинку, и никто ему слова не сказал».
Она внезапно рассмеялась и наконец-то почувствовала себя увереннее. «Этого у меня никто не отнимет. Что бы я ни сделала, это останется: стипендиат, магистр искусств, domina,[25] старший член Университета (statutum est quod Juniores Senioribus debitam et congruam reverentiam tum in private tum in publico exhibeant[26]). Это место завоевано, неотъемлемо, почтенно».
Она твердым шагом вышла из комнаты и постучала в дверь через одну от ее собственной.
Четыре женщины шли по саду — медленно, потому что Мэри не могла идти быстро. Гарриет размышляла на ходу: «Это ошибка… Большая ошибка. Не надо было приезжать. Мэри славная, всегда была славной, и она так рада меня видеть, но нам совсем не о чем говорить. И мне теперь придется навсегда запомнить ее такой — с измученным лицом, со взглядом человека, признавшего свое поражение. И она запомнит меня такой, какой увидела сегодня, — ожесточенной. Она сказала: „Видно, что ты преуспела в жизни“. Я знаю, что это значит».
Хорошо, что Бетти Армстронг и Дороти Коллинз взяли беседу на себя. Одна из них разводит собак, у другой — книжный магазин в Манчестере. Они явно не теряли связи все эти годы, поскольку обсуждают дела, а не людей, у них много общих интересов. Мэри Стоукс (теперь Мэри Этвуд) будто бы отгорожена от этих женщин болезнью, замужеством и — что толку притворяться — каким-то умственным застоем, который не имеет отношения ни к болезни, ни к замужеству. «Наверное, — подумала Гарриет, — у нее такой сорт ума, рано расцветает и быстро вянет. И вот она, моя старинная подруга, расспрашивает меня с вымученной, предупредительной вежливостью о моих книгах. А я с такой же вымученной, предупредительной вежливостью расспрашиваю ее о детях. Нам не нужно было встречаться. Это ужасно».
Дороти Коллинз оборвала поток ее мыслей, спросив что-то о контрактах с издателями, и ответа хватило как раз на остаток пути к Старому двору. Энергичная фигура устремилась к ним по дорожке и остановилась с радостным восклицанием: «Да это же мисс Вэйн! Как приятно, мы так давно вас не видели». Гарриет с благодарностью последовала за деканом — она была искренне привязана к этой женщине, которая писала ей добрые, веселые письма в те дни, когда веселая доброта была для Гарриет дороже всего на свете. Три однокурсницы дисциплинированно продолжили путь — они уже успели засвидетельствовать свое почтение декану.
- Кто ты? - Дороти Сэйерс - Классический детектив
- Два скандала - Антон Чехов - Русская классическая проза
- Дай мне! (сборник) (СИ) - Денежкина Ирина - Современная проза
- Дай! Дай! Дай! - Дарья Калинина - Иронический детектив
- Другая сторона - Альфред Кубин - Социально-психологическая