Фокус с зеркалами - Агата Кристи
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Классический детектив
- Название: Фокус с зеркалами
- Автор: Агата Кристи
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инспектор Карри еще раз внимательно огляделся. Подъездная аллея делала в этом месте поворот, и из-за кущи рододендронов внезапно выступал западный фасад дома с его террасой, ступеньками, выходившими на газон, и живой изгородью из тиса. Дальше аллея вилась среди деревьев, проходила между домом и озером и перед восточным фасадом дома заканчивалась широкой площадкой, усыпанной гравием.
– Доджет! – скомандовал инспектор.
Констебль Доджет, стоявший наготове, тут же начал действовать. Он пересек по диагонали газоны, добежал до террасы и вбежал в боковую дверь. Несколько секунд спустя в одном из окон был подан знак – сильно колыхнулась занавеска. Констебль Доджет снова появился в дверях и вернулся, пыхтя, как паровая машина.
– Две минуты сорок две секунды, – сказал инспектор Карри, щелкнув своим секундомером. – Эти дела много времени не требуют, – благодушно заметил он.
– Я бегаю не так быстро, как ваш констебль, – сказал Алекс. – Вы, очевидно, хронометрируете мои предполагаемые передвижения.
– Я только выяснил, что у вас была возможность совершить это убийство. Вот и все, мистер Рестарик. Я не выдвигаю никаких обвинений – пока.
Алекс любезно сказал констеблю Доджету, который все еще не мог отдышаться:
– Конечно, бегаю я не так быстро, но думаю, что я меньше бы запыхался.
– Это у меня с прошлогоднего бронхита, – сказал Доджет.
Алекс обернулся к инспектору:
– Все стараетесь вывести меня из себя, смотрите, как я буду реагировать, а ведь мы, творческие люди, такие чувствительные и нежные создания! – Его тон стал насмешливым. – Слушайте, неужели вы всерьез думаете, что я причастен к этому делу? В таком случае, зачем бы я стал присылать миссис Серроколд отравленные конфеты и свою визитную карточку?
– А может быть, вы хотите посеять в нас сомнения. Ведь существует такая вещь, как двойной блеф, мистер Рестарик.
– Так-так. Остроумная догадка. Кстати, неужели конфеты и в самом деле оказались отравленными?
– Да, шесть конфет с ликером в верхнем ряду были отравленными. Там был аконит.[63]
– Нет, этот яд не из моего арсенала, инспектор. Я питаю слабость к кураре.[64]
– Кураре вводится в кровь, мистер Рестарик. А не в желудок.
– Познания полиции поистине безграничны, – с искренним восхищением сказал Алекс.
Инспектор Карри искоса бросил внимательный взгляд на молодого человека. Он отметил слегка заостренные уши, неанглийский, монгольский, тип лица и глаза, в которых искрилась смешинка. По лицу Алекса Рестарика трудно было угадать его мысли. Сатир[65] или фавн[66]. Немного раскормленный фавн, вдруг подумал инспектор Карри, и от этой мысли ему стало неприятно.
Плутоват и неглуп – вот как бы он определил Алекса Рестарика. Умнее своего брата. Мать у них была русская, так он слышал. «Русские» были для инспектора Карри тем же, чем был Бони[67] в начале девятнадцатого века или гунны[68] в середине двадцатого. Все, имевшее отношение к России, по мнению инспектора Карри, было чем-то скверным. Если Алекс Рестарик убил Гулбрандсена, этому есть вполне удовлетворительное объяснение. К сожалению, инспектор Карри вовсе не был убежден, что убил он.
Констебль Доджет наконец отдышался и заговорил:
– Я подергал занавески, как вы приказали, сэр, – сказал он. – Потом сосчитал до тридцати. А на занавесях, вверху, один крючок оторван. Они неплотно сходятся. Значит, снаружи можно видеть в комнате свет.
Инспектор Карри спросил Алекса:
– Вы не заметили вчера, был ли в том окне свет?
– Я вообще не мог видеть дом из-за тумана. Об этом я уже говорил вам.
– Туман не всегда бывает сплошной. Иногда он рассеивается – то здесь, то там…
– Но не настолько, чтобы я мог видеть дом. Его центральную часть. А гимнастический зал, рядом с ним, виднелся сквозь туман, точно призрак. Получалась полная иллюзия портовых пакгаузов[69]. Я уже говорил вам, что ставлю балет «Ночи в порту»?
– Да, говорили, – подтвердил инспектор.
– Привыкаешь, понимаете ли, всюду видеть декорации, а не существующую реальность.
– Возможно. Но ведь и декорации вещь вполне реальная, не правда ли, мистер Рестарик?
– Я не совсем понимаю вас, инспектор.
– Они делаются из чего-то материального – холста, дерева, красок, картона… Иллюзия создается глазами зрителя, а не собственно самой декорацией. Сама декорация вполне реальна, не важно, в какой части сцены она расположена.
Алекс воззрился на инспектора.
– Очень мудрое замечание, инспектор. Оно подало мне мысль…
– Для еще одного балета?
– Нет, не для балета… Боже! Неужели все мы были так недогадливы?
3
Инспектор и констебль Доджет пошли к дому напрямик – по газонам. Ищут следы, подумал Алекс. Но он ошибался. Следы они искали еще ранним утром, хотя и безуспешно, потому что в два часа пополуночи прошел сильный дождь. Алекс медленно шагал по аллее, обдумывая возможности пришедшей ему в голову с подачи инспектора идеи.
От этого занятия его отвлекло появление Джины, которая спускалась к озеру. Дом стоял на некотором возвышении, и от него шел к озеру пологий спуск, обсаженный рододендронами и другими кустами. Алекс сбежал по дорожке и подошел к Джине.
– Если бы можно было как-то заслонить это викторианское чудище, получилось бы великолепное Лебединое озеро. И ты, Джина, в роли Одетты. Впрочем, ты больше похожа на Одилию[70]. Жестокая, своенравная. И совершенно неспособная на милосердие и сострадание. Ты очень-очень женственна, милая Джина.
– А ты очень-очень ехидный, милый Алекс.
– Потому что я тебя вижу насквозь? Можешь наслаждаться своей неотразимостью, Джина. Ты всех нас пришпилила к своей юбке. Меня, Стивена и своего простодушного мужа.
– Не болтай глупостей.
– О нет! Стивен в тебя влюблен, и я в тебя влюблен, а твой муж жестоко страдает. Чего еще может желать женщина?
Джина посмотрела на него и засмеялась.
Алекс энергично кивнул головой.
– Но, к счастью, ты прямолинейна. Это итальянская кровь. Ты не скрываешь, что тебе хочется внушать любовь, и не притворяешься, будто жалеешь своих поклонников. Ведь тебе нравится влюблять в себя, жестокая Джина. Пусть это будет даже такое ничтожество, как Эдгар Лоусон?
Джина взглянула ему в глаза и сказала очень серьезно:
– Любовь, как ты знаешь, не слишком долго длится. И женщинам вообще труднее в жизни, чем мужчинам. Они более уязвимы. Они рожают детей, и дети для них самое главное. Как только увядает их красота, мужчины уже не любят их. Они им изменяют. Они их покидают. Отодвигают в сторону. Я не осуждаю мужчин. Я сама поступала бы так же. Не люблю старых, уродливых, больных, тех, кто ноет и жалуется на свои беды, или таких нелепых, как Эдгар, который строит из себя бог весть кого. Ты говоришь, я жестокая? Мы живем в жестоком мире! Когда-нибудь он будет жесток и ко мне. А сейчас я молода, хороша и привлекательна. – Она сверкнула своей особенной, солнечной, теплой улыбкой. – Да, Алекс, мне это нравится. А почему бы нет?
– Действительно, почему бы нет? – сказал Алекс. – Но мне все-таки хотелось бы знать, что у тебя на уме. За кого выйдешь замуж – за Стивена или за меня?
– Я замужем за Уолли.
– Временно. Каждая женщина должна совершить одну матримониальную ошибку. Но зачем тянуть? Спектакль уже обкатан в провинции, пора показать его в столице, в Вест-Энде.[71]
– Ты и есть этот самый Вест-Энд?
– Несомненно.
– И ты действительно хочешь на мне жениться? Я как-то не представляю тебя женатым.
– А я просто-таки настаиваю на женитьбе. Внебрачные связи совершенно вышли из моды. Трудности с паспортами, с гостиницами и прочим. Я никогда не сделаю женщину своей любовницей, разве что не смогу добиться ее никаким другим способом.
Джина звонко рассмеялась.
– Ты умеешь быть забавным, Алекс.
– Это мой главный козырь. Стивен гораздо красивее меня. Он очень красив и очень страстен, и женщины это, конечно, обожают. Но в домашнем быту страстность утомительна. Со мной, Джина, жизнь будет занимательной.
– Почему ты не говоришь, что безумно меня любишь?
– Даже если и так, я тебе этого не скажу. Это было бы очко в твою пользу. Нет, все, на что я готов, – это сделать тебе предложение, очень трезвый шаг с моей стороны.
– Надо будет подумать, – улыбаясь, сказала Джина.
– Само собой. Сперва ты должна положить конец мучениям Уолли. Я очень сочувствую Уолли. Какое это, наверное, мучение – быть женатым на тебе, влачиться за твоей колесницей и задыхаться в этой гнетущей атмосфере семейной филантропии.
– Ну и скотина ты, Алекс!
– Очень проницательная скотина.
– Иногда, – сказала Джина, – мне кажется, что Уолли ни капельки меня не любит. Он меня просто перестал замечать.
– Ты тычешь в него палкой, а он никак не реагирует? Конечно, досадно.
- Мисс Марпл в Вест-Индии - Агата Кристи - Классический детектив
- Подвиги Геракла - Агата Кристи - Классический детектив
- Осторожно! Злой препод! - Александра Мадунц - Юмористическая проза
- Убийство на балу Победы - Агата Кристи - Детектив
- Голубые глаза, черные волосы - Маргерит Дюрас - Современная проза