Убийство в частной лечебнице - Найо Марш
- Дата:09.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Классический детектив
- Название: Убийство в частной лечебнице
- Автор: Найо Марш
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Позвольте мне помочь вам. Вам кажется, что кто-то — правильно? — дал О'Каллагану какое-то лекарство?
— Да, было похоже на то. Однако лекарство не могло так быстро подействовать.
— Что случилось после того, как вы вернулись к вашему пациенту? Что вы обнаружили?
— Вы очень… очень проницательны, — сказала она. — Вернувшись, я стала приводить палату в порядок. Пациент, казалось, спал. Я подняла ему веко и увидела, что он без сознания. Зрачок не был сужен. Тогда я поняла, что морфия ему не давали. Тут я заметила под стулом у кровати маленький клочок белой бумаги. Я подобрала его и разглядела на нем остатки восковой печати, как бывает на аптечных порошках. Его там определенно не было, когда в палату привезли сэра Дерека.
— Вы его сохранили?
— Я… да, он у меня. Тогда я еще подумала, что же ему могли дать, и, когда палату убирали, положила кусок бумаги в тумбочку. Он должен еще быть там.
— Попозже, с вашего разрешения, я на него взгляну. Кто сидел на этом стуле?
— Мисс О'Каллаган, — тревожно сказала она.
— И мисс О'Каллаган оставалась с пациентом одна? Сколько времени? Три минуты? Пять?
— Скорее минут пять, как мне кажется.
— Еще что-нибудь вы заметили? Может, он пил воду, как вам кажется?
— Стакан воды у постели был не полон.
— Вы образцовый свидетель. Я полагаю, этот стакан тоже вымыт? Да… Людям моей профессии клиника представляется очень плохим местом для поисков. Не беспокойтесь больше. Может оказаться, что все это совершенно не имеет значения. Но в любом случае было бы преступлением скрывать это. Как я понимаю, сознание исполненного долга приносит утешение мятущимся сердцам.
— Не могу сказать, что это относится ко мне.
— Глупости. Теперь, будьте так любезны, принесите мне ваш клочок бумажки, хорошо? И приведите с собой сиделку Бэнкс, только не говорите ей о том, что это убийство. Кстати, что вы думаете о ее реакции на радостную весть — как я понял, она сочла ее радостной?
— Бэнкс, конечно, дура, — неожиданно заявила сиделка Грэхем. — Но она не убийца.
— А что именно она сказала?
— Что-то из Библии, насчет Господа, покаравшего врагов наших…
— Помяни Господи царя Давида и всю кротость его! — воззвал Аллейн. — Что за старая… простите, сиделка. Попросите эту леди зайти сюда, хорошо? А если услышите, что я завизжал, врывайтесь и спасайте меня. Я не испытываю ни малейшего желания умереть у ног этой мраморной богини… Кто она, кстати? Анестезия?
— Понятия не имею, инспектор, — сказала сиделка Грэхем, внезапно широко улыбнувшись.
Она бодро вышла и через несколько минут вернулась с маленьким квадратиком белой бумаги, в какую аптекари заворачивают приготовленные лекарства. По краям сохранились еще кусочки красного воска, а изгибы на бумаге говорили о том, что в нее была завернута круглая коробочка. Аллейн вложил листок бумаги в свою записную книжку.
— Сиделка Бэнкс ждет, — заметила сиделка Грэхем.
— Спускайте ее с поводка, — сказал Аллейн. — До свидания, сиделка.
— До свидания, инспектор.
Мисс Бэнкс вошла с весьма воинственным видом. Сесть она отказалась и, неловко выпрямившись, замерла почти на пороге. Аллейн из вежливости тоже остался стоять.
— Возможно, сиделка Грэхем сообщила вам о цели моего визита сюда? — спросил он.
— Она что-то там сказала насчет Скотланд-Ярда, — фыркнула Бэнкс. — Не знаю, что она еще говорила.
— Я расследую обстоятельства смерти сэра Дерека О'Каллагана.
— Все, что знала, я сказала на предварительном расследовании.
Аллейн решил, что тут деликатность неуместна.
— Вы не упомянули, что это было убийство, — заметил он.
На миг ему показалось, что Бэнкс испугалась. Потом она произнесла деревянным голосом:
— В самом деле?
— Да. Что вы об этом думаете?
— А откуда вы знаете, что это убийство?
— Посмертное вскрытие показало наличие по меньшей мере четверти грана гиосцина.
— Четверть грана! — воскликнула Бэнкс.
Ему вспомнился Филлипс. Никто из них не восклицал в изумлении: «Гиосцин!», но все поражались количеству.
— Вы что, не ожидали, что эта доза его убьет? — спросил он.
— Да нет же. Мистер Томс сказал… — Она осеклась.
— Что такое сказал мистер Томс?
— Я слышала, как перед операцией он сказал, что смертельная доза гиосцина составляет четверть грана.
— А как разговор перешел на такую тему?
— Не помню.
— Как я понял, вы приготовили и сделали инъекцию камфары и приготовили инъекцию сыворотки.
— Да. И ни в один шприц я не набирала гиосцин, если вы это подразумеваете.
— Вне всякого сомнения, есть способ это доказать, — сказал Аллейн. — Разумеется, мы расследуем этот вопрос.
— Уж пожалуйста, — фыркнула Бэнкс.
— Сэр Джон приготовил и сделал инъекцию гиосцина.
— Ну и что с того? Сэр Джон не стал бы травить в операционной даже своего смертельного врага. Он жуть какой щепетильный хирург.
— Я очень рад, что вы так думаете, — мягко заметил Аллейн.
Бэнкс молчала.
— Я слышал, вы смотрите на эту историю как на вмешательство Провидения, — добавил он.
— Я агностик. Я сказала «если бы».
— А-а-а, — сказал Аллейн, — понимаю, невзирая на всю загадочность ваших высказываний: если бы вы не были агностиком и верили в Провидение, то сказали бы, что это его рука… Вы не могли бы мне сказать, кто из хирургов и сиделок оставался один в операционной перед операцией?
— Не могла бы.
— Попробуйте. Вспомните, вы оставались там в одиночестве?
— Нет. Оставался Филлипс. И Томс.
— Когда?
— Как раз перед тем как мыться. Мы были в предоперационной. Филлипс вошел первым, а этот дурень за ним.
— Вы имеете в виду мистера Томса?
— Я так прямо и сказала…
— Вы не собираетесь послушать, как сегодня будет выступать Николас Какаров?
Это был выстрел наугад. Какаров должен был выступать перед большой группой просоветски настроенных личностей. Ярд считал, что будет неплохо кому-нибудь из сотрудников заглянуть туда по-приятельски. Сестра Бэнкс вскинула подбородок и злобно уставилась на инспектора.
— Я буду счастлива там присутствовать, — заявила она громко.
— Вот и молодец! — воскликнул Аллейн.
Вдохновленная, возможно, пламенными воспоминаниями о предыдущих митингах подобного рода, сиделка Бэнкс вдруг разразилась речью.
— Можете стоять тут с ухмылочкой, — бушевала она, — но вам недолго осталось! Я знаю таких, как вы: полицейский-джентльмен, последнее изобретение капиталистической системы. Вы попали на то место, которое занимаете, благодаря протекции, в то время как люди получше вас работают больше вашего за нищенскую плату. Вы падете и остальные, вроде вас, тоже, когда взойдет Заря. Вы думаете, что я убила Дерека О'Каллагана. Нет, не я его убила, но вот что я вам скажу: я гордилась бы, — слышите: гордилась бы! — если бы его убила я.
Она выпалила все это поразительно быстро и гладко, словно заучила всю эту нелепицу наизусть. Аллейн мысленно представил себе очень ясно и живо, как она повергает в немыслимое смущение дачных гостей своих приятельниц за чайным столом. Ничего удивительного, что прочие сиделки всегда ее сторонились.
— А знаете, сиделка, — сказал он, — пока Заря еще не взошла, я бы на вашем месте немного утихомирился. Если только вы не охотитесь всерьез за мученическим венцом, то разговариваете вы, как поразительно глупая женщина. У вас была точно такая же возможность, как и у всякого другого, накачать покойного гиосцином. А теперь вы вопите о своем мотиве прямо мне в капиталистическую морду. Я вам не угрожаю. Нет-нет, подождите и пока ничего не говорите. Когда вы отложите в сторону мантию мистера Какарова, может, решите, что лучше дать показания. А до тех пор, сиделка Бэнкс, уж извините за такое предложение, утихомирьтесь маленько. Скажите, пожалуйста, сиделке Харден, что я готов с ней поговорить.
Он открыл ей дверь. Бэнкс секунду постояла, глядя поверх его головы. Потом подошла к двери, остановилась и посмотрела прямо ему в лицо.
— Я вам вот что скажу, — сказала она. — Ни Филлипс, ни Харден этого не сделали. Филлипс — добросовестный хирург, а Харден — добросовестная сиделка. Они по рукам и ногам связаны профессиональной этикой. Оба.
С этим решительным утверждением она покинула Аллейна. Аллейн скривил рот и открыл свою записную книжку. Невероятно мелким и прямым почерком он записал: «Томс — разговор насчет гиосцина». Поколебавшись, он добавил: «Ф. и X. — связаны по рукам и ногам своей профессиональной этикой, говорит Б.».
Он старательно записал все это, захлопнул свою маленькую книжечку, поднял глаза и, удивленный, отпрянул. Джейн Харден вошла так тихо, что он ее не слышал. Она стояла, сплетя пальцы, и глядела в лицо инспектору. Во время предварительного расследования ему показалось, что она очень хороша собой. Сейчас, когда лицо Джейн оттеняла белая косынка, не так бросалась в глаза ее крайняя бледность. Она была прекрасна той красотой, которая присуща тонким лицам. Контуры лба и скул, маленькие впадинки у висков и тонкая линия глазниц напоминали рисунки Гольбейна. Глаза у нее были темно-серые, нос — абсолютно прямой, а рот очень маленький, с опущенными уголками, одновременно чувственный и упрямый.
- Смерть в день рождения - Найо Марш - Классический детектив
- Убийство в частной клинике - Найо Марш - Классический детектив
- «Сталкер» — путь священника. Опыт богословского прочтения кинофильма Андрея Тарковского - Димитрий Барицкий - Религия
- Похищение премьер-министра (сборник) - Кристи Агата - Детектив
- Джентльмены, обратите внимание - Рэндал Гаррет - Научная Фантастика