Последнее предупреждение - Кирилл Казанцев
- Дата:18.10.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: Последнее предупреждение
- Автор: Кирилл Казанцев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ку-ку! – пробормотал Скопцов, вспоминая старый, времен далекого детства, мультик. – Ку-ку, мой мальчик!
Собственный голос ему не понравился – тускло звучал, бесцветно. И эта приобретенная в последние полчаса хрипотца его отнюдь не красила.
Так что ничего удивительного в том, что ответом ему стало молчание, не было. И все же Органчик должен был быть где-то здесь. Дрожать от страха, ожидая появления народного мстителя.
Василий поднялся на крыльцо, немного постоял перед дверью, прислушиваясь к происходящему в доме. Тишина. Вроде как и нет там никого. Только такая тишина очень часто бывает обманчивой, и в темной, прохладной глубине бревенчатого сруба может таиться стрелок с наведенным на дверной проем стволом и пальцем на спусковом крючке.
Обычно в таких вот случаях, когда ты предполагаешь, что за дверью находится противник, первой "входит" граната. Светошумовая или осколочная – не важно. Одно из правил уличных боев, когда каждую квартиру, каждую комнату превращают в долговременную огневую точку.
Но гранат не было. Не позаботились о них организаторы тайного прииска. Так что резко рванув дверь на себя, Скопцов тут же ушел вниз и в сторону, ожидая услышать грохот выстрела и посвист пуль или картечи над головой.
И опять – тишина. Неужели Николаша все же увел своего шефа? Очень может быть. Особенно если он не знал, где именно находится противник. Мог предполагать наличие засады у дороги и повел объект охраны и обороны лесом, по бездорожью. Преданность помощника своему патрону не вызывает сомнений.
Следующую дверь, в комнату, Скопцов толкнул уже без всяких лишних ужимок и прыжков. Просто толкнул и шагнул вперед, за порог, держа автомат стволом вниз в правой руке.
Органчик сидел за столом. Спокойно сидел, не дергался, не суетился, не просил пощады. Глаза, как обычно, скрывались за непроницаемой темнотой стекол очков.
– Пришел? – лениво поинтересовался глава администрации.
– Пришел... – согласился Василий. А что уж? Глупо отрицать очевидное.
– Сучонок... – безразлично поделился своим мнением о вошедшем Органчик. И добавил: – Автоматик-то брось. Ни к чему он тебе.
Не отводя взгляда от лица "большого человека", Скопцов наклонился вперед и аккуратно положил автомат на пол, справа от себя.
– Вот так-то оно лучше будет, – прокомментировал его действия Органчик. И повторил: – Нет, ну какой же ты все-таки сучонок! Такое дело развалил!
Скопцов смотрел в черные провалы напротив. Провалы очков и провалы ружейных стволов. Ружье – хорошее, дорогое, с резным ложем, с инкрустацией, штучной работы, – лежало на столе. И пальчик главы администрации нежно поглаживал спусковые крючки двустволки. Надо думать, что и в патроннике не утиная дробь, а картечь. Так что начни Василий дергаться и играть в героя, у него бы не было ни единого шанса.
Не было бы шансов и в другом случае – если бы Органчик просто его пристрелил. Но он по старой коммунистической, а потом и демократической привычке решил поговорить.
– Нет, ты сам понимаешь, что ты натворил?! – начал он. Скопцов молча пожал плечами – вроде бы ничего такого выдающегося. Забрал жизни у полутора десятка подонков, не заслуживающих называться людьми. Вернул в жизнь десятка полтора других людей. Может быть, и не самых лучших. Но имеющих полное право распоряжаться своей судьбой самим.
Впрочем, Органчик и не ждал ответа. Такие, как он, слышат только себя. Им не нужны собеседники – они изначально знают все. Они всегда уверены в собственной правоте, в своем знании, что хорошо окружающим и что для них плохо.
Глава администрации продолжал чесать языком. Ситуация, как в дурном сне. Или в не менее дурном детективе, когда главный злодей в конце раскрывает все свои карты герою. Глупо и пошло...
Почему-то пришел на память эпизод из увиденного в далеком детстве индийского боевика. Там одному из положительных героев автоматной очередью разворотили грудь. И он, лежа на спине, минут двадцать раскрывал окружавшим его многочисленным близким суровые тайны их рождения. Тогда Скопцов принимал такие вот "мульки" за чистую монету и восторгался мужественностью умирающего героя, который, рассказав всем все, устало прикрыл глаза и бессильно уронил голову на сторону.
А Органчика несло... Он заплетал паутину словесных кружев как на собрании партийной первички, когда ораторы говорят много и вроде бы обстоятельно, но ни о чем. И за завесой собственных речей не услышал короткого сухого щелчка.
* * *Вранье это все – это уже Скопцов потом узнал. На войне... Если у человека разворочена грудная клетка, он уже не может говорить. Он просто пытается ухватить хоть немного воздуха и захлебывается собственной кровью.
Скопа тогда плакал второй раз в жизни. Всхлипывая и размазывая перемешанные с грязью слезы по щекам, смотрел, как у умирающего Командира лопаются на губах кровавые пузыри, как толчками выходит из ран на груди темная, почти черная кровь. И самое страшное было то, что он ничего уже не мог изменить, ничего не мог сделать! Командир умирал...
Они нарвались глупо. Настолько глупо, что и говорить об этом стыдно. Пошли на рекогносцировку перед началом очередной атаки. И дом этот был "вычищен" буквально вчера. И свои были рядом, буквально за стеной...
"Чичи" пришли из-за спины. То ли умудрились спрятаться в этих обгоревших развалинах, то ли был какой-то тайный проход, который бойцы так и не нашли. Скопе так и не удалось это узнать. Потом просто спросить было не у кого.
А тогда они просто услышали голос, тихий, как змеиное шипение:
– Нэ дергайса, салдат! Стой спакойна...
Они пришли из-за спины, оттуда, где их, в принципе, и быть-то не должно было. Откуда их не ждали.
Не видя противника, дергаться было глупо. И поэтому они позволили чужим нахальным рукам сдернуть с плеч автоматы, вытащить пистолеты. У самого Василия остался только нож.
Осторожные шаги сзади – забравшие оружие возвращались на исходную позицию, – и снова тот же голос:
– Павэрныс... Мэдленно...
Их было трое. Довольно молодые, хотя и бородатые, здоровые, уверенные в себе. И в военном деле явно не новички – "держали" надежно, уверенно. Стволы автоматов чутко отслеживали каждое движение взводного и его заместителя.
– Спэцназ? – хищно осклабился один из них. Тот, кто стоял в центре. Старший, наверное.
И Марков, и Скопа промолчали. А о чем тут можно говорить? Влипли, очкарики...
– Мы – тоже спэцназ, – похвастался старший. – Чеченским спэцназ.
Ну, эти "мульки" приходилось слышать уже не раз. Каждый "чич" твердо верит в то, что круче его на этом свете никого нет. Каждый из них – сам себе и командир, и президент. И "спэцназ" – тоже. Менталитет, блин. У кавказских народов вообще самолюбие гипертрофированное. А у чеченцев все это еще и возведено в степень с несколькими нолями.
Старший некоторое время подумал, потом деловито сообщил:
– Щаз ми вас рэзить будэм! – и, забросив автомат за спину, потянул здоровенный кинжал из "разгрузки". Его приятели или подручные – кто их там разберет, – разошлись в стороны, охватывая спецназовцев полукольцом и прижимая к стене. Действовали грамотно – этого нельзя было не признать. Тот, с ножиком, выходя вперед, блокировал им линию огня, директрису, траекторию... Названий – множество.
А теперь, в случае каких-либо осложнений, они спокойно могли бы расстрелять и Командира, и Скопу с боков, не рискуя попасть ненароком в своего старшего. Да и со стороны им бы было лучше видно происходящее здесь. Тоже своего рода развлечение. Нравится им ножами работать, собственноручно кровь врагам выпускать. Что поделаешь. Люди-то дикие...
Старший, немного пригнувшись и чуть присев на полусогнутых ногах, сделал еще один, маленький, короткий, шажок вперед. Широкое лезвие слегка покачивалось перед грудью.
Скопа все же сумел незаметно извлечь нож из коленного кармана камуфляжа и теперь держал его за лезвие, рукояткой вниз, изготовив к броску. Тот "чич", что стоял на его стороне, был слишком далеко, чтобы можно было достать его одним прыжком.
Старший сделал еще один, такой же короткий, шаг...
– Пошел! – Командир распластался, повис над обгоревшим полом в каком-то невероятном прыжке, одновременно доставая руками того, что был с автоматом, а ногами – старшего.
Скопа резко метнул нож, целясь в горло "своему" чеченцу. Но у него никогда не получался бросок снизу. И нож вошел не туда, куда должен бы был войти, а в правое плечо бородача. И он успел нажать на спуск. Простучала короткая очередь, которая завершилась сухим щелчком ломаемых шейных позвонков – метнув нож, Скопа тут же пошел на добивание.
И опоздал... Все пять пуль, выпущенные "чичем", пришлись Командиру в грудь. На таком расстоянии он просто не мог промахнуться.
Когда на выстрелы прибежали ребята, Командир уже умер. В комнате были четыре трупа – "своих" чеченцев Марков отработал сразу и наверняка – и плачущий Скопцов.
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Другие берега - Владимир Набоков - Биографии и Мемуары
- Танго нашей жизни: Пара, в которой трое - Андрей Букин - Спорт
- Служу России. Новое о службе в армии - Денис Шлянцев - Юриспруденция
- Крысиная охота - Кирилл Казанцев - Криминальный детектив