Возвращение на Подолье - Юрий Комарницкий
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: Возвращение на Подолье
- Автор: Юрий Комарницкий
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хватит, прекрати, — выкрикнул Франц. — Дважды из-за меня ты подвергалась мучениям. Как я буду с этим жить?
— Замолчи, Франц, очень прошу, замолчи! Только благодаря любви к тебе я выжила. Понимаешь, мы должны все забыть!
Он метался словно зверь по усыпанной желтыми листьями аллее.
— Дальше, что было дальше? Как убили Харасанова, Василия и Татьяну?
— Они нас остановили у самой машины. С Жарылгаповым что-то произошло. Казалось, он сошел с ума. Несмотря на уговоры Константина, начал стрелять. Где-то рядом была милицейская засада. Меня ранили в живот, я упала, но все видела. Пули на моих глазах изрешетили Харасанова. У Татьяны сорвало череп, Василию попали в лицо. Жарылгапова и его людей также всех перестреляли. Я лежала в луже крови и слышала заключение медиков.
— Дальше, что было дальше?
— Два месяца я пролежала в больнице. Потом пришел запрос из Казахстана. О тебе никто не упоминал. Адвоката мне дали только на суде. Мне сокамерники так и сказали: “Будь у тебя с самого начала следствия адвокат, ты бы отделалась легким испугом.”
— А в зоне, как ты выжила в зоне?
— В зоне было паскудней всего. Эти бесконечные приставания извращенцев — “коблы”[61], “коблихи”[62] — полнейшая моральная и физическая грязь.
Она сжала пальцы. Под розовыми ногтями он увидел синие ложбинки шрамов.
— Как поступала ты!?
— Дралась! Без конца дралась, — улыбаясь ответила она. — Из-за этого почти весь срок просидела в штрафном изоляторе. А затем вышла амнистия для впервые судимых по легким статьям.
Разговаривать не хотелось. Они долго молчали. Одетые в желтую листву деревья, словно под впечатлением ее рассказа, замерли, встречая сумерки. Тишину прекрасного осеннего вечера нарушил протяжный гудок тепловоза. Франц, приникнув губами к ее душистым волосам, сказал:
— Теперь все позади. Если Бог и Фортуна от нас не отвернутся, мы сможем быть счастливыми. Ведь нам пришлось столько пережить.
Пытаясь сделать это незаметно, она смахнула со щеки слезу.
— Ты плачешь, дорогая! Что тебя тревожит, скажи! Если это слезы счастья, почему ты пытаешься их скрыть?
— Лагерная привычка. Если в зоне видят слезы — ожидай неприятностей. Таков там жизненный уклад. Слезы считаются признаком слабости, растерянности души.
— Забудь о лагере, милая. Мы сейчас в другом мире. Верь, что все будет хорошо и все сбудется. И еще… Как твои родители? Ты сообщила матери, что находишься на Украине?
— Нет, зачем? Им до меня нет дела. Пьянство, вечные ссоры, для них смысл жизни заключается в бутылке.
— Не говори так, Наташа. Мать всегда остается матерью. Нужно уметь прощать. Только благодаря этому закону люди и живут на земле. Напиши ей письмо, объясни, она все поймет.
— Хорошо, но только не сейчас. Мне постоянно кажется, что это еще не счастье, а его призрак.
От ее слов ему стало жутко. Точно такое-же чувство испытывал и он. “Необходимо ее подбодрить, придать уверенности в завтрашнем дне”.
— Оставь, милая, мрачные мысли. Через несколько дней съездим в Киев, Одессу. Ты увидишь прекрасные города, увидишь сказку земли — море.
Она смотрела на него широко открытыми глазами. Он видел как пелена скованности, страха рассеивалась, исчезала.
— Улыбнись, Наташа, я тебя очень прошу. Тебе так идет улыбка…
Она улыбнулась.
Вот теперь хорошо. А теперь пошли домой. Я тебе покажу то, чем я жил все это время. То, что спасло меня от самоубийства.
Она заинтересовано на него посмотрела, а затем понимающе улыбнулась.
— Наверное, картина. Ты опять начал рисовать?
Они пришли домой. Когда Наташа рассматривала картину, он не сводил с нее глаз. Ее оценка имела для него огромное значение. Девушка долго молчала. Что происходило в ее душе, было пока для него загадкой.
— Я выросла возле огромного вонючего террикона, — начала издали она, — в искусстве, в общем-то, мало разбираюсь. Но сегодня, сейчас могу точно сказать: Франц Бялковский, вы состоялись как великий художник!
Она бросилась ему на шею и ее радость была для него самым большим подарком на свете.
— Ты не представляешь, Франц, что я чувствую, глядя на эту картину. В душе что-то происходит, какая-то волна божественного света вливается в сердце.
Она вряд-ли знала что-либо о Гогене, Тициане, Рафаэле и Пикассо. Франц не брался высоко оценивать свои произведения, но знал наверняка, точно такие-же слова высказывал мир, глядя на полотна великих художников. Не так давно в Эрмитаже он сам ощущал подобное, глядя на великолепные подлинники истинных мастеров живописи.
В эту ночь, засыпая в объятиях прекрасной женщины, он шептал: “Господи, как прекрасна и удивительна жизнь”.
V. Адаптация. Пистолет “Беретта”
Молодость всегда сопряжена с такими понятиями как любопытство, жажда познаний и свежесть чувств. Все эти понятия были присущи и не чужды далекой от украинского быта Наташе.
Франц с интересом наблюдал как впитывает в себя девушка украинский быт. А своеобразный украинский менталитет вызывал у девушки веселую улыбку.
— У вас народ в тысячу раз мягче, чем у нас в Казахстане, — часто повторяла она. — Возьмем, к примеру, ваше отношение к пьяницам. С одной стороны — вечные бойцы против пьяниц, женщины кричат: “Щоб воны повыздыхалы ци пьяныци”, а с другой: “Та хиба ты нэ козак, выпый чарку”. Или, в отношении нищих: “Та якый же вин жэбрак, прыдурюеться” и тут же: “Визьмы копийочку, купы що-нэбудь”. Наши казахи, да и русские, у пьяницы, если что не так, бутылку отберут, надают по шее. А нищему, если он вызывает подозрение, в жизни не подадут.
— Это еще полбеды, — смеясь отвечал ей Франц, — есть вещи гораздо покруче, в политике, например.
Она была истинной женщиной. Политика ее не интересовала, как и то, что он этим хотел сказать.
Обилие фруктов вызывало у нее неподдельный восторг. Бесхозные яблони и груши, усыпанные плодами, поражали воображение
— Нашим скажи — не поверят. У нас кроме карагача ничего толком не растет.
Франц возражал.
— А уголек в Караганде, а цветные металлы в Усть-Каменогорске? Не скажи, Наташа, Казахстан хоть степная, но богатейшая земля.
— Что мне до цветных металлов, — хохотала девушка. — Впервые вижу, чтоб орехи под ногами валялись.
Быстро пролетали дни счастья, о которых они так мечтали в Казахстане и Москве. Иногда шестичасовым поездом они ездили в Винницу, где у Франца были родственники.
Однажды утром, прогуливаясь возле “Книги” по Хмельницкому шоссе, Франц отлучился, а когда вернулся, увидел на лавочке возле храма Наташу в компании неизвестного мужчины. Его лицо показалось Францу знакомым. Неподалеку стоял молодой парень, явно охранник.
— В чем дело, Наташа? Может нас познакомишь? — натянуто спросил Франц.
— Не стоит просить об этом девушку, — поднялся мужчина. — Бизнесмен из Лос-Анджелеса Джон Морган.
Франц опешил. Что делает здесь известный бизнесмен, и о чем они с Наташей могут говорить?
— Внешность вашей девушки меня заинтересовала, — сказал Джон на отличном русском языке. — Есть у нее что-то общее с известной американской фотомоделью. Я решил поинтересоваться не звезда-ли наша к вам пожаловала?.. Впрочем, ваша девушка и без титулов звезда. Могу вас заверить — красота у нее необычайная. Мой совет: не оставляйте такую жемчужину без присмотра. Но дело не в этом, — улыбнулся Джон, — мы тут разговариваем о Казахстане. В Семипалатинске и Усть-Каменогорске у меня много друзей. Кстати, одно время мы у них закупали цветные металлы для нашей промышленности. Неплохо-бы нам снова наладить связи в этом направлении. Ну, да ладно, — Джон посмотрел на часы, — время прогулки истекло. Вот вам моя визитка, если будут проблемы — звоните.
Он ушел. Франц не знал что сказать Наташе.
— Чего ты сердишься, Франек, он нормальный мужик. Проходил мимо, поинтересовался. Тебе должно быть лестно, что я вызываю интерес у таких людей.
— Да я не против, Наташа, но он прав. Тебя нельзя оставлять без присмотра. Еще, пожалуй, украдут.
После обеда они возвращались в Жмеринку. Хорошее настроение требовало действий. Франц и Наташа переодевались в спортивную одежду и отправлялись в лес.
Природа Украины не переставала изумлять девушку. Березы, дубы, тополя, сосны смешанных лесов вызывали восхищение. Мягкая сочная трава поражала ее воображение.
— В Казахстане травы уже давным-давно выжжены, ветры гуляют, а в ближайшие недели выпадет снег.
В ее голосе он уловил затаенную тоску.
— Письмо матери бросила? — невольно задел он ее больное место.
— Уже вторая неделя пошла… ни ответа, ни привета.
Он попытался ее успокоить.
— Письма туда порой идут месяцами.
Ее глаза блестели.
— Знаешь, Франек, мне впервые стало ее жаль. Наверное потому, что у нас все хорошо. Любовь делает нас мягче и добрее.
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- Сеятели ветра - Лие Наль - Любовно-фантастические романы / Фэнтези
- Белый ворон: студенческое патриотическое движение во время СВО - Артём Олегович Чжен - Культурология / Обществознание