Тихий американец - Грэм Грин
- Дата:14.11.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: Тихий американец
- Автор: Грэм Грин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[Любить в тиши.
Любить и умереть В стране, похожей на тебя (фр.)]
Там, у набережной, спали корабли, «dont l'humeur est vagabonde» 4. Я подумал, что если вдохнуть запах ее кожи, то к нему будет примешиваться легкий аромат опиума, а ее золотистый оттенок похож на огонек светильника. Лотосы на ее одежде цветут вдоль каналов на Севере, и сама Фуонг здешняя, как травы, которые здесь растут, а я никогда не стремился к себе на родину.
– Хотел бы я быть Пайлом, – произнес я вслух, но боль уже притупилась и стала терпимой; опиум сделал свое дело. Кто-то постучал в дверь.
– Вот и Пайл! – воскликнула она.
– Нет. Это не его стук.
Кто-то снова постучал, уже с нетерпением. Она быстро встала, задев желтое дерево, и оно снова осыпало своими лепестками мою машинку. Дверь отворилась.
– Мсье Фулэр, – резко позвал чей-то голос.
– Да, я Фаулер, – отозвался я, и не подумав встать из-за какого-то полицейского: даже не поднимая головы, я мог видеть его короткие штаны защитного цвета.
Он объяснил на почти непонятном французском наречии, на котором говорят во Вьетнаме, что меня ждут в охранке – немедленно, тотчас же, сию минуту.
– Во французской охранке или вашей?
– Во французской. – В его устах это прозвучало «Франсунг».
– Зачем?
Он не знал: ему приказали меня доставить, вот и все.
– Toi aussi 5, – сказал он Фуонг.
– Говорите «вы», когда разговариваете с дамой, – сказал я ему. – Откуда известно, что она здесь?
Он только повторил, что таков приказ.
– Я приду утром.
– Sur le chung 6, – произнес этот подтянутый, упрямый человечек.
Спорить было бесполезно – поэтому я встал, надел ботинки и галстук. В здешних краях последнее слово всегда остается за полицией: она может аннулировать ваш пропуск, запретить посещение пресс-конференций и, наконец, если захочет, отказать вам в разрешении на выезд. Все это были законные меры, но законность не так уж соблюдалась в стране, где идет война. Я знал человека, у которого внезапно самым непонятным образом пропал повар, – следы его вели в местную охранку, однако полицейские заверили моего знакомого, будто повар был допрошен и отпущен на все четыре стороны. Семья так больше никогда его и не видела. Может, он ушел к коммунистам или завербовался в одну из наемных армий, которые расплодились вокруг Сайгона – армию хоа-хао, каодаистов или генерала Тхе. Может, он и сейчас сидит во французской тюрьме; может, ведет беспечальную жизнь в китайском предместье – Шолоне, торгуя девочками. А может, он умер от разрыва сердца во время допроса.
– Пешком я не пойду, – сказал я. – Вам придется нанять рикшу. – Человек обязан сохранять достоинство.
Поэтому я отказался от сигареты, предложенной мне офицером французской охранки. После трех трубок рассудок у меня был ясный, – я без труда мог принимать такого рода решения, не теряя из виду главного: чего они от меня хотят? Я встречался с Виго несколько раз на приемах; он запомнился мне тем, что был, казалось, несуразно влюблен в свою жену, вульгарную, лживую блондинку, которая не обращала на него никакого внимания, Теперь, в два часа ночи, он сидел в духоте и папиросном дыму, усталый, мрачный, с зеленым козырьком над глазами и томиком Паскаля на столе, чтобы скоротать время. Когда я запретил ему допрашивать Фуонг без меня, он сразу же уступил со вздохом, в котором чувствовалось, как он устал от Сайгона, от жары, а может, и от жизни.
Он сказал по-английски:
– Мне очень жаль, что я был вынужден просить вас прийти.
– Меня не просили, мне приказали.
– Ах, уж эти мне туземные полицейские, ничего они не понимают. – Глаза его были прикованы к раскрытому томику «Мыслей» Паскаля, будто он и в самом деле был погружен в эти печальные размышления. – Я хочу задать вам несколько вопросов. Относительно Пайла.
– Лучше бы вы задали эти вопросы ему самому.
Он обернулся к Фуонг и резко спросил ее по-французски:
– Сколько времени вы жили с мсье Пайлом?
– Месяц… Не знаю… – ответила она.
– Сколько он вам платил?
– Вы не имеете права задавать ей такие вопросы, – сказал я. – Она не продается.
– Она ведь жила и с вами? – спросил он внезапно. – Два года.
– Я – корреспондент, которому положено сообщать о вашей войне, когда вы даете нам эту возможность. Не требуйте, чтобы я поставлял материалы и для вашей скандальной хроники.
– Что вы знаете о Пайле? Пожалуйста, отвечайте на вопросы, мсье Фаулер. Поверьте, мне не хочется их задавать. Но дело нешуточное. Совсем нешуточное.
– Я не доносчик. Вы сами знаете все, что я могу рассказать вам о Пайле. Лет ему от роду – тридцать два; он работает в миссии экономической помощи, по национальности – американец.
– Вы, кажется, его друг? – спросил Виго, глядя мимо меня, на Фуонг. Туземный полицейский внес три чашки черного кофе. – А может, вы хотите чаю? – спросил Виго.
– Я и в самом деле его друг, – сказал я. – Почему бы и нет? Рано или поздно мне все равно придется уехать домой. А ее взять с собой я не могу. С ним ей будет хорошо. Это – самый разумный выход из положения. И он говорит, что на ней женится. С него это станет. Ведь по-своему он парень хороший. Серьезный. Не то, что эти горластые ублюдки из «Континенталя». Тихий американец, – определил я его, как сказал бы; «зеленая ящерица» или «белый слон».
Виго подтвердил:
– Да. – Казалось, он отыскивает на столе такое же меткое слово, какое нашел я. – Очень тихий американец.
Сидя в своем маленьком душном кабинете, Виго ждал, чтобы кто-нибудь из нас заговорил. Где-то воинственно гудел москит, а я глядел на Фуонг. Опиум делает вас очень сообразительным, – наверно, потому что успокаивает нервы и гасит желания. Ничто, даже смерть не кажется такой уж важной. Фуонг, подумал я, не поняла его тона – грустного и безнадежного, а ее познания в английском языке невелики. Сидя на жестком конторском стуле, она все еще терпеливо ждала Пайла. Я в этот миг уже перестал его ждать и видел: Виго понимает, что на душе у нас обоих.
– Как вы с ним познакомились? – спросил меня Виго.
Стоит ли объяснять, что это Пайл со мной познакомился, а не я с ним? Я увидел его в сентябре прошлого года, когда он пересекал сквер возле отеля «Континенталь»; этот молодой человек, еще не тронутый жизнью, был кинут в нас, как дротик. Весь он – долговязый, коротко подстриженный, еще по-студенчески наивный, – казалось, не мог причинить никому никакого вреда. Большинство столиков на улице было занято.
– Вы не возражаете? – обратился он ко мне с проникновенной вежливостью.
– Моя фамилия Пайл. Я здесь еще новичок. – Он ловко разместил свое долговязое тело на стуле, обняв его спинку, и заказал пиво. Потом взволнованно прислушался, вглядываясь в слепящее сияние полудня.
– Это граната? – спросил он с надеждой.
– Скорее всего выхлоп автомобиля, – сказал я я вдруг пожалел, что разочаровал его. Так быстро забываешь свою молодость; когда-то и меня волновало то, что за неимением лучшего слова принято называть «новостями». Однако гранаты мне уже приелись; о них теперь мельком упоминали на последней полосе местной газеты: столько-то взорвалось прошлой ночью в Сайгоне, столько-то в Шолоне, – они больше не попадали в европейскую прессу. Улицу пересекли красивые тоненькие фигурки в белых шелковых штанах, длинных, туго облегающих, разрезанных до бедер кофтах с розовыми и лиловыми разводами; я смотрел на них, заранее испытывая ту тоску по этим краям, которую я непременно почувствую, как только покину их навсегда.
– Красивы, правда? – сказал я, потягивая пиво, и Пайл рассеянно поглядел, как они идут вверх по улице Катина.
– Да, ничего, – сказал он равнодушно: ведь он был человек серьезный. – Посланник крайне встревожен этими гранатами. Было бы весьма нежелательно, говорит он, если бы произошел несчастный случай – с кем-нибудь из нас, конечно.
– С кем-нибудь из вас? Да, это было бы неприятно. Конгресс выразил бы неудовольствие.
Почему мы так любим дразнить простодушных? Ведь всего десять дней назад он, наверно, гулял по городскому парку Бостона с охапкой книг по Китаю и Дальнему Востоку, которые изучал для будущей поездки. Он даже не слышал того, что я говорю, – так он был поглощен насущными проблемами демократии и ответственностью Запада за устройство мира; он твердо решил – я узнал об этом довольно скоро – делать добро, и не какому-нибудь отдельному лицу, а целой стране, части света, всему миру. Что ж, тут он был в своей стихии: у его ног лежала вселенная, в которой требовалось навести порядок.
– Его отправили в морг? – спросил я у Виго.
– Откуда вы знаете, что он умер? – Это был глупый, типичный для полиции вопрос, недостойный человека, читавшего Паскаля и так нелепо любившего свою жену. Нельзя любить, если у тебя нет интуиции.
– Нет, я не виновен, – сказал я, уверяя себя, что это правда. Разве Пайл не поступал всегда по-своему? Я хотел понять, чувствую ли я хоть что-нибудь, но не испытывал даже досады на то, что меня подозревает полиция. Во всем виноват был сам Пайл. «Да и не лучше ли умереть нам всем?» – рассуждал во мне опиум. Однако я искоса поглядел на Фуонг: для нее это будет ударом. По-своему она его любила, – разве она не была привязана ко мне и не бросила меня ради Пайла? Она связала свою судьбу с молодостью, надеждой на будущее, устойчивостью во взглядах, но они подвели ее куда больше, чем старость и отчаяние. Фуонг сидела, поглядывая на нас обоих, и мне казалось, что она еще ничего не понимает. Пожалуй, стоило бы увести ее домой прежде, чем до нее дойдет то, что случилось. Я готов отвечать на любые вопросы, чтобы поскорее покончить с этим розыском, кончить его вничью, а потом рассказать ей все наедине, вдали от бдительного полицейского ока, от жестких казенных стульев и голой электрической лампочки, вокруг которой вьются мошки.
- Путешествие без карты - Грэм Грин - Путешествия и география
- Ориентирование - К. М. Станич - Современные любовные романы
- ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ ДУШ - Филипп Берг - Религия
- 7 способов, как собственнику увеличить продажи в бизнесе - Алексей Сергеевич Швалёв - Менеджмент и кадры / Экономика
- Роковое очарование - Эбби Грин - Короткие любовные романы