Фантасофия. Выпуск 4. Шпионский триллер - Эдуард Байков
- Дата:30.08.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: Фантасофия. Выпуск 4. Шпионский триллер
- Автор: Эдуард Байков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алик со смущенным смешком поддержал инициативу. Он понимал, что за такие шутки можно полететь из райкома в два счета, но он защитил кандидатскую — бравада успеха ещё распирала его. К тому же все сворачивалось в шутку, к тому же — самое главное — он был убежден, что девушка выберет (если выберет!) или жаркого Зорро или мраморного Аполлона, но уж никак не его.
Но Таня выбрала именно его. Под изумленные посвисты и подзадоривающие смешки друзей она подошла к «копейке», с достоинством вынула из ладони Алика мокнущую деньгу и вызывающе улыбнулась:
— Куда поедем?
Алик остолбенел. Он был горазд пошутить с корешами — но дело зашло слишком далеко. Глядя на его обалдевшую физиономию, Лека и Алан презрительно зашумели:
— Алик, не дури! Открой даме дверцу!
— Алик! Ты избран из лучших! Не дури!
— Алик! Леди ждет! Ты не джентльмен…
— Садитесь, пожалуйста… — пробормотал тушующийся Мезенцов. — Вас куда подвезти?
— Я думала — к тебе, ковбой! — засмеялась Таня. — У меня свободный вечер… Найдется вино и тортик?
Алик повез незнакомку за город, на родительскую дачу, которую друзья в шутку прозвали «Угрюм-холлом». Они некоторое время ехали сзади, размахивали из окошек руками, пытались клаксонами машин сыграть вальс Мендельсона. Наконец, Алик набрал в легкие побольше воздуха и, высунувшись из машины чуть ли не наполовину, рискуя потерять управление, проорал кортежу:
— Пошли вон, мудаки!!!
Друзья не обиделись — понимающе развели грабли, «попердели» губами — «без балды, браток!» — и развернули свой транспорт от греха подальше.
Алик, кандидат медицинских наук, завотделом КРК ВЛКСМ, редактор-составитель серии «Флагман фантастики» — и Таня Лузина, девушка широких взглядов, секретарь-машинистка партийного машбюро, юная лимитчица из далекого маленького и глухого городишки.
— Живут же люди! — присвистнула Таня, входя в «Угрюм-холл» и осматриваясь по сторонам. — Мезенцов (они уже успели познакомится) — ты не кандидат! Ты целый доктор! И может даже, академик! Слушай, камин, картины, венские стулья… Лосиная голова и сабли на стене… тут, часом, не кино про красивую жизнь снимают?!
— Это все ещё от деда… — растерянно приборматывал небалованный женским вниманием Алик. — Стулья немецкие, трофейные, из Бабельсберга… Дед был полковником, ему целый вагон к вывозу полагался… Так Сталин распорядился… тогда… А картины, видишь, специфические — Маркс, Энгельс, Ленин… Плеханов вон, зачем-то… Сталин тоже был… Мама сняла, боялась очень… А лося отец сам… вот… убил, значит, и чучело закуклил, и повесил, моль-то разводить…
— А камин вручили тетке прилюдно за ударный мартен! Ладно, Аля, не оправдывайся, живешь — и живи хорошо, я тебе не народный контроль…
— Камин газовый. — зачем-то сообщил Алик. — Там газ подведен, и пламя поэтому синее… Не очень красиво…
— Но романтично! — она артистично обвила рукой шею Алика и шепнула на ушко игриво:
— Дурачок, когда идешь налево, обручальное кольцо с пальца снимать полагается…
Мезенцов растерялся и не нашел ничего лучше, чем начать стаскивать кольцо.
— Не при даме! — мягко удержала его Лузина. — Сейчас оставь, так даже пикантнее…
* * *Старшему сыну, Мирону Витальевичу, отец доверял вполне. Он был плоть от плоти Мезенцовых, статный и красивый, как гусарский офицер. Пошел по финансовой линии и возглавил (не без помощи отца, конечно) инвестиционную компанию. Он умело играл на рынке ценных бумаг, продавал и покупал акции, владел солидной недвижимостью.
Сын боготворил отца. Однажды, когда Виталий Николаевич совсем было собрался умирать от панкреатита, Мирон бросил все дела и прилетел через две тысячи километров с Гибралтара. Он ворвался в комнату, раскидав охрану, и бросился к изголовью.
— Папа! Что это?! Почему ты не вызвал врача?! Я не понимаю… Какое лекарство тебе купить? Только не говори, что умираешь — папа, это… Уйдите, нам пока не нужен священник! Отец не умрет, уходите…
— Не шуми, сынок! — попросил Мезенцов-старший, обнимая голову сына пергаментной рукой. — Хорошо, что ты приехал… Но я хочу, чтобы ты ушел в гостиную… То, что мне придется рассказать — не для твоих ушей, Мирон… Уходи… Что ты стоишь? Я приказываю — у меня осталось мало сил, а мне надо закончить…
Мирон ушел. Он привык слушать отца во всем. Но на пороге не выдержал — и как-то по-детски заскулил, заплакал, будто котенок над трупом хозяйки…
Может быть, это сыновнее искреннее заступничество перед Богом было Алику Мезенцову зачтено, и необратимый, казалось бы, распад организма вдруг потек в обратную сторону. Получилось в итоге конфузно: помирал — и выздоровел, вроде как притворялся, миндальничал…
* * *— Ему не надо этого слушать… — просипел Виталий Николаевич. — Довольно ему и того, что он знает… А вы слушайте до конца, и ничего не пропустите, батюшка! Я опускаю много мелочей, но есть такие мелочи, которые очень важны… Поэтому не думайте, что я несу какую-то блажь… В тот день я был очень счастлив. Мы пили вино и танцевали под тихую музыку, потом я отвел Таню в спальню и… никогда мне не было так хорошо, батюшка! Женщины в постели чаще всего — полено… А она была самой тьмой приникающей и теплой, она обволакивала… Вы знаете, что такое «минет», отец Евлампий? Не знаете? Ну и ваше счастье… Советские женщины тогда тоже ни хрена не знали, даже предположить не могли… А она знала и умела… В общем, в задницу все эти подробности, вы лицо духовное, и значение в них только одно: она меня взяла изнутри… Не просто за яйца, как бывает, а именно за сердце, тонкой рукой с коротко стриженными ногтями… Она тогда не могла позволить себе маникюр, она же сидела в машинистках и набирала всякие тексты…
Мы встречались один-два раза в неделю, и она всякий раз рассказывала много интересного. Ведь тексты-то печатались непростые, полные если не государственных, то служебно-карьерных тайн. Я многое уяснил для себя в раскладах нашей партийной верхушки… А однажды она пришла заплаканная… Да, я помню это, как сейчас… Вся зареванная пришла и протягивает мне листочек бумаги…
Тогда к ним электрические машинки «Ятрань» установили. Текст стал ровнее, бумагу насквозь литеры не пробивали. Казалось, что этот гудящий агрегат — чудо техники. Не напрягаясь, не тратя сил — нажал кнопочку — и буква уже на бумаге. Вообще-то у неё были очень сильные руки: она и на механических печатных машинках много поработала.
Но тот листочек она напечатала на «Ятрани». Да, ровным таким густым шрифтом, я хорошо запомнил почерк «Ятраней» по работе…
Это был листок под копирку. Запрос на меня, грешного. И четкий, жестокий, холодный ответ — как будто из-под рентгена меня вытащили. Я-то грешным делом думал, что умело маскируюсь, что скрываю свои чувства, что я сфинкс для начальства — а про меня, оказывается, знали все.
* * *Руки Мезенцова дрожали. В висках колотились кровяные молоточки. Он не должен был увидеть эту бумагу, но и то, что он её увидел, мало что меняло: это был приговор карьере, а карьера казалась Мезенцову тогда смыслом всей жизни.
«Мезенцов Виталий Николаевич. Из семьи служащих. Отец и мать — сотрудники КГБ… Семейная генетическая склонность к садизму и насилию в настоящее время латентна… Карьерист… Основа мировоззрения — цинизм… Страдает приступами черной меланхолии… Склонность к суициду…»
Алик посчитал тогда, что все кончено, что он, как агент, засыпался, и возврата к успеху не будет. Алик думал, что теперь его ждет малоответственная работа на самых гнилых участках партстроительства. В этом его слезами поддерживала Таня, уверенная, что блестящий «папик», покровитель и толкач блестяще же провалился на подмостках реального социализма.
Глупые, наивные сопляки! Они не знали, и не могли тогда знать, что отрицательные качества уже становятся для власти положительными, что сумма облика будет кем-то отслежена, выделена и подана в особой папке на рассмотрение.
Бумага ушла наверх. Таня ушла от Алика. Может быть, потому, что уже не могла рассчитывать на его успех, и по методу Дарвина искала нового сильного самца. А может, наоборот, потому что слишком уже привязывалась к Мезенцову, и случайная связь принимала угрожающе серьезный оборот…
Вскоре после ухода Тани Мезенцов получил вызов из Внешторга. Даже Светлана, давно и люто ненавидящая мужа, посмотрела на этот раз с уважением: с чего бы такие валютные прелести?
Друзья «раздавили» в детской песочнице под грибком бутылку «Киндзмараули» и искренне, от души, поздравили. Алик шел в рост, в непонятный рост, в неожиданный верхний штрек, находившийся далеко от прежнего ствола подъема.
Во «Внешторге» разговаривали на самых верхах, очень вежливо и бережно. Предупредили, что задание будет торговое, чрезвычайной важности, сложности и секретности. Что Алик должен сыграть ключевую роль в ответственейшей операции. И степень его свободы будет высока, но степень ответственности за злоупотребления — ещё выше. Подстраховывать будет КГБ. Вот список агентов поддержки, прослушайте их, чтобы было полное взаимопонимание. Но помните — вы главный. Вы выбираете себе офицера сопровождения, и он целиком и полностью выполняет ваши распоряжения.
- Дата на камне - Леонид Платов - Прочие приключения
- Конец детства (сборник) - Джон Кристофер - Научная Фантастика
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Танго нашей жизни: Пара, в которой трое - Андрей Букин - Спорт
- Озеро (вар. пер.) - Рэй Брэдбери - Ужасы и Мистика