Спасти Париж и умереть - Сергей Зверев
- Дата:25.08.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: Спасти Париж и умереть
- Автор: Сергей Зверев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Француз рассматривал палачей умоляющими глазами:
– Послушайте, ваши пеленгаторы ошиблись, вы можете это понять? Вокруг так много домов. Никто не мог вести передачу из собора, мы бы сами не позволили. Ведь это значит подвергать риску прихожан…
– Кто это – вы? – презрительно спросил немец.
– Настоятель, викарий, я. Все мы. Разве мы не понимаем, что с этим не шутят? Люди приходят к нам в поисках умиротворения…
Один немец посмотрел на второго:
– Послушай, Ганс, ты сам веришь, что передача велась из собора?
Второй ответил долгим взглядом, потом показал головой.
– Не очень…
– Мне тоже не очень верится…
Открылась дверь, в камеру заглянул Кнохен. Парни вытянулись по стойке «смирно».
– Производим допрос заключенного Лерне, – отрапортовал один.
Кнохен хмуро посмотрел на звонаря, поморщился. Жорж Лерне к этому времени потерял сознание.
– Не слишком усердствуйте, – обратился Кнохен к подручным. – Нам нельзя портить отношения с церковью.
– Мы же собираемся взрывать город, – возразил подчиненный.
– Уничтожение Парижа – не вашего ума дело! – отрезал Кнохен. – А пока, говорю, не слишком усердствуйте.
Кнохен подошел к звонарю, похлопал по щекам. Лерне застонал, приподнял дрожавшие ресницы.
– Смотри, не запирайся, – сказал Кнохен, – не то станешь настоящим Квазимодо…
Оберштурмфюрер Кнохен имел университетское образование, был доктором философии и читал романы Виктора Гюго.
– Значит, не знаешь, кто передавал? – спросил он, беря звонаря за подбородок..
Звонарь едва заметно помотал головой.
– Ну-ну, – произнес Кнохен и вышел.
В ту минуту, пока дверь была открыта, из коридора донеслись вопли:
– Фашисты! Сволочи! Всех не перевешаете!!!
Звонарь сосредоточился, но дверь захлопнулась, и он вновь уронил голову. Немец положил руку на плечо арестованному, как следует тряхнул его:
– Смотри, и тебе так будет…
– Я не заслужил этого, – чуть не плача пробормотал парень. – Вы напрасно мучаете меня…
– Терпи, если хочешь быть святым, – заметил гестаповец, засучивая рукав. – А лучше признайся, дешевле обойдется…
Избиение продолжалось, но звонарь молчал. Наконец гитлеровцам надоела бесплодная работа. Они вышли в коридор, чтобы развеяться.
– Откровенно говоря, я не верю, что передача велась из собора, – сказал один. – Он слишком долго держится. Мы почти измочалили его.
– Как знаешь, – пожал плечами напарник. – Мне все до одного места. Говорят бить – я бью. Скажут отпустить – раскрою перед ним ворота.
Коридор подвала выглядел как все коридоры. Под потолком горели замызганные лампочки. Гестаповцы прошли пару метров по коридору и остановились напротив открытой двери. За порогом располагалась точно такая же камера, как та, в какой они проводили допрос. Посреди камеры стоял стол, на котором высилась бутылка коньяка. На стуле, рядом со столом, закинув ногу за ногу, сидел холеный мужчина в гражданском костюме. У этого мужчины были светлые волосы, стриженные ежиком, и водянистые голубые глаза. Над левой бровью белел маленький шрам, напоминавший букву «С». Мужчина дымил сигаретой. Увидев эсэсовцев, он приветливо улыбнулся и вдруг заорал:
– Гады! Ненавижу! Нас двести миллионов – всех не перевешаете! – Он кричал, глядя прямо в глаза гитлеровцам, а губы его кривила ненатуральная улыбка.
– Смени пластинку, Семен, – усталым голосом произнес один из сотрудников гестапо. – У нас плохое настроение…
– Я плевал на всех! Плевал! – кричал тот, кого назвали Семеном, не обращая внимания на вошедших. Он кричал по-русски. Вдруг он сделал паузу, глубоко, с наслаждением затянулся, выдохнул дым и добавил по-немецки: – Гитлер капут! Дни фашистской Германии сочтены!!! – И, как бы показывая, что нисколько не боится гитлеровцев, со спокойной улыбкой протянул сигарету к столу и стряхнул пепел в пепельницу.
Кроме русского, в камере находился еще гестаповец, в руке его была плетка. Он занес руку над головой и сильно ударил по столу. Раздался резкий звук, пепельница на столе подпрыгнула.
– Смотри не разнеси стол, Ганс, – сказал один из вошедших.
Все трое уселись на топчане. Ганс отложил плетку, достал из кармана плоскую флягу, приложился и передал товарищам. Те глотнули по очереди. Затем закурили.
– Шел бы ты к нам, – задушевно сказал один из немцев Семену. – Такой ты здоровый, что на тебе пахать можно. А у нас сотрудников не хватает. Вот сейчас – три часа кряду допрашиваем, а заменить некому. – Парень вздохнул. – Руки болят, как будто не я, а меня били… – Он потер плечо.
– Не хнычь, тебе Кнохен хорошо платит, – улыбнулся Семен. – Это твоя работа, а у меня своя… Бригаденфюрер Оберг высоко ценит меня…
– Да уж, ценит, если ты хлещешь коньяк, в то время когда мы пьем эту дрянь…
– Что это? – оживился Семен.
– Кальвадос!
– Кальвадос? – Семен ухмыльнулся. – Дешевая анисовая водка. Говорят, от нее делаются импотентами. – Он наклонил бутылку, налил в свой стакан и неспешно выпил.
– Дай глотнуть, – попросил один из немцев.
– Две марки, – сказал Семен, протягивая бутылку немцу. – Это коньяк, потому дешево. За русскую водку я взял бы вдвое больше.
– Жмот ты, – поморщился немец. – Настоящий большевистский жмот…
– Но-но! – сказал Семен.
Немец взял бутылку, достал из кармана две марки, бросил на стол. Семен бережно их расправил, спрятал в худой бумажник.
– Я дворянин, которых в 1917 году вытурили большевики, – серьезно произнес он. – Я русский… в царской армии всю Гражданскую… Но у вас тоже многому учишься, господа немцы, хоть и постреляли мы вас вволю в Первую мировую.
– Вот мерзавец, – сказал гестаповец.
Семен рассматривал собеседников бесстрастно. А те смотрели на него с презрением.
«Дворянина» Семена Ботуна хорошо знали в Париже. Конечно, не все, а кому нужно было знать. Высокий, широкоплечий, он никого не боялся. Ему был двадцать один год, когда в 1920 году пароход с последними российскими беженцами увез его из Крыма. Чтобы обеспечить себе место, Ботун сбросил за борт однополчанина. Через Константинополь и Афины Ботун попал в Париж. Здесь он понял, что, если хочешь хорошо жить, надо окончательно забыть о морали. Вначале во Франции Ботун был связан с русской эмиграцией, но быстро порвал связи, решив, что они только тормозят развитие. Он занялся сутенерством, которое приносило неплохой доход. Пробовал играть на ипподроме, но разорился. Когда в 1940 году в Париж пришли гитлеровцы, Ботун явился к Гельмуту Кнохену, о котором слышал от немецкого знакомого, и предложил свои услуги в качестве осведомителя. Организатор Кнохен быстро оценил способности нового сотрудника. Ботун начал делать быструю карьеру в гестапо. На то, что ему присвоили обидную кличку, он не обращал внимания.
Французы симпатизировали боровшемуся с фашизмом СССР, и русское происхождение Ботуна позволило Кнохену и Обергу сделать из Семена подсадную утку. Ботун попадал в камеры к арестованным, которые в большинстве случаев неопытны, как дети, они открывали ему душу, а вслед за этим отправлялись в концлагеря или на кладбище. Ботун же, получив от хозяев очередную хорошую сумму, на некоторое время выходил из игры, чтобы затем вновь появиться в другой камере или даже в другом городе. Из фашистских концентрационных лагерей никто не возвращался, и Ботун безнаказанно продолжал свое дело вот уже несколько лет.
– Лучше поговорим о приятном, – сказал Ботун. – Ублюдок ни в чем не признался? – Он кивнул на стену, за которой в камере сидел звонарь.
– Ни в чем, – ответил Ганс.
– Выходит, без меня снова никак, – оскалился Семен. – Что же, я готов вступить в игру, господа! – Он встал и картинно поклонился. – Крики мои он уже слышал… К тому же денег не осталось, этот коньяк я купил за последние гроши…
– Черт с тобой, оберштурмфюрер сказал, если ничего не получится, попробовать тебя, – проворчал немец. – Иди отдыхай, завтра в камеру… Да смотри не пей, иначе как он тебе поверит?
– Насчет этого не беспокойся! – блестя глазами, ответил Ботун. – Я свое дело знаю…
– Не мешало бы дать тебе пару раз, – сказал немец, – чтобы выглядел более правдоподобно…
В соответствии с планом вывоза ценностей, полученным от Гиммлера, первым делом Курт Мейер должен был изучить городской архив. Для работы он попросил Оберга предоставить отдельный кабинет. Разумеется, бригаденфюрер согласился.
Оставшись один в кабинете, Курт снял трубку и потребовал начальника архива. Когда тот подошел, Курт Мейер поинтересовался, когда можно будет приехать.
– Для таких людей, как вы, двери открыты в любое время, штандартенфюрер, – ответил начальник архива. – Приглашаю вас…
– Хорошо, я приму решение, – сказал Курт и положил трубку.
Через мгновение телефон зазвонил снова..
– Господин штандартенфюрер, – взволнованно произнес Кнохен. – Приезжайте. У нас доктор Йозеф Менгеле.
- Перед вратами жизни. В советском лагере для военнопленных. 1944—1947 - Гельмут Бон - О войне
- Шесть дней в Рено. Гремучая змея. Чарли Чан ведет следствие - Патрик Квентин - Детектив
- Беглецы. Неземное сияние - Крауч Блейк - Разная фантастика
- Как начинались великие религии. История духовной культуры человечества - Джозеф Гаер - Культурология
- Двор. Баян и яблоко - Анна Александровна Караваева - Советская классическая проза