Верная Рука - Карл Май
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Много интересного рассказывал и Харбор. Он много ездил по Штатам, попадал в разные переделки, но в конце концов составил состояние удачной и, я особенно хочу подчеркнуть, честной торговлей. После чего он покончил с кочевой жизнью и после нескольких попыток где-нибудь обосноваться, обустроился наконец два года назад здесь, на Соломоне.
Что мне больше всего в нем понравилось, так это светлая и крепкая вера, никогда не покидавшая его. Кроме того, меня обрадовало то, что он не придерживался распространенных здесь взглядов на индейцев. Он приводил в пример многих краснокожих, характер и образ жизни которых мог послужить примером любому белому. И когда Тресков возразил ему и сказал, что индейцы не поддаются влиянию цивилизации и христианства, то Харбор помрачнел и задал полицейскому весьма серьезный вопрос:
— Что вы, собственно говоря, подразумеваете под цивилизацией и христианством? Если же вы и то и другое так хорошо знаете, то скажите мне, что они принесли краснокожим! «По плодам их узнаете их», — написано в Священном Писании. Покажите-ка мне, пожалуйста, эти плоды, которые получили индейцы от таких цивилизованных и христианизованных белых дарителей! Подите прочь с этой цивилизацией, которая питается только грабежом земли и купается в крови! Подите прочь с таким христианством! Мы тут не будем говорить только о краснокожих. Загляните в любую часть света, как бы она ни называлась! Разве повсюду там цивилизованнейшие из цивилизованных, называющие себя христианами, но таковыми не являющиеся, не совершают постоянно кражи, беспримерное ограбление стран, в ходе которого рушатся империи, уничтожаются нации, миллионы и миллионы людей лишаются своих исконных прав? Если вы добрый человек, а вы, разумеется, хотите им быть, то вы не должны судить с точки зрения завоевателей; вы должны учитывать мнения и чувства побежденных, угнетенных, порабощенных. «Я принес вам мир; я оставлю вам свой мир!» — сказал Спаситель. Несите этот мир как подлинный христианин во все страны и всем народам! Повторяю еще раз: не говорите мне о вашей цивилизации и вашем христианстве, пока ради презренной выгоды еще проливают сталью и железом, порохом и свинцом хоть каплю человеческой крови!
Харбор откинулся на спинку стула и замолчал. Никто ему или не смел, или не хотел возражать. Первый, кто нарушил тишину, был Виннету, Самый сдержанный и непроницаемый, он схватил руку фермера, крепко пожал ее и сказал:
— Мой белый брат говорил так, как будто он читал в моей душе. Из какого источника черпает он эти мысли и эти чувства? Скажи мне!
— Этот источник в сердце не белого, а индейца, который стал священником и распространителем истинного христианства. Ни один белый проповедник не может с ним сравниться. Я встретил его в первый раз по ту сторону Моголлонских гор на Рио-Пуэрко. Я попал в плен к навахам 136, которые приготовили меня к мучительной смерти. Но когда появился он и произнес речь, меня тут же освободили. И телом, и духом это был настоящий Голиаф. Физически, кстати, он был настолько силен, что не боялся идти один на один с гризли.
— Уфф! Это не кто иной, как Иквеципа!
— Нет. Вождь апачей ошибается. Навахи называли его Сикис-Сас.
— Это одно и то же имя. Он был моки. И эти оба имени на разных языках значат одно: Большой Друг. Белые в Нью-Мексико и люди, которые говорят по-испански, называют его падре Дитерико.
— Да, точно, именно так! Виннету, выходит, тоже его знает?
— Я видел его и слышал, как он говорит, еще маленьким мальчиком. Его душа принадлежала доброму и великому Маниту, сердце — всем, кого обижают и унижают, а рука — любому, белому или краснокожему, кто попадает в опасность и кому нужна помощь. Он стал христианином и крестил двух своих сестер. Великий Маниту сделал их очень красивыми, и много воинов отдали свои жизни, добиваясь их любви, но тщетно. Старшую звали Техуа — Солнце, а младшую Токбела — Небо. Однажды они со своим братом исчезли — никто не знает, куда, и никто их больше не видел.
— Ни один человек? — спросил Харбор.
— Никто! — ответил Виннету. — С Солнцем и Небом краснокожие воины потеряли всякие надежды, а в Иквеципе пропал такой проповедник христианства, какого не было никогда от одного моря до другого. Он был друг и брат, верный советник моего отца Инчу-Чуны. Он много бы отдал, даже свою жизнь, чтобы узнать, какой несчастный случай унес всех троих, потому что только беда могла быть причиной того, что они исчезли и больше не вернулись.
Фермер прислушивался к каждому слову Виннету с необычайным вниманием. Потом спросил:
— Если бывший вождь апачей готов был принести такую большую жертву, способен ли на это нынешний?
— Я готов пойти на все ради чести моего отца, душа которого принадлежала Большому Другу.
— Счастливый и удивительный случай привел вас сегодня ко мне. Я могу вам кое-что о нем сообщить.
При этих словах Виннету, образец выдержки и спокойствия, распрямился весь, как туго сжатая пружина, вскочил со стула и вскрикнул:
— Сообщить? О Иквеципе, о падре Дитерико, которого мы считали навсегда потерянным?! Ведь может быть ошибка, обман.
— Это не ошибка и не обман. Мое сообщение верно, но, к сожалению, оно не такое приятное, как хотелось бы вам. Его нет в живых.
— Уфф! Он убит?
— Да.
— А его сестры?
— О них я ничего не знаю.
— Совсем ничего?
— Ничего. Я не знаю также, что было с ним после его исчезновения и смерти. Я даже не могу сказать, как он погиб и кто его убийца.
Здесь Виннету сделал над собой усилие и взял себя в руки. Он опустил голову, и его роскошные, спадающие с плеч волосы упали вниз и закрыли, как занавесом, лицо.
— Уфф, уфф! — раздалось из-за этого занавеса. — Он убит, убит! Убийца заплатит нам за это своей жизнью. Но докажи мне, что это правда!
Апач откинул волосы назад и весь устремился вперед в ожидании ответа.
— Я видел его могилу, — произнес спокойно Харбор.
— Где? Когда?
— Я все расскажу, но прошу вождя апачей снова сесть на место и выслушать меня спокойно.
Виннету медленно опустился в кресло, перевел дыхание, провел рукой по лбу и сказал:
— Мой белый брат прав. Не подобает воину, тем более вождю, давать волю своим чувствам. Я буду спокойно слушать.
Харбор сделал глоток чая из стоявшей перед ним чашки и спросил:
— Был ли когда-нибудь вождь апачей в парке Сент-Луис?
— Много раз, — ответил Виннету.
— Знакомы ли ему окрестности Пенистого водопада?
— Да.
— Знает ли он одну очень опасную горную тропинку оттуда к Чертовой голове?
— Я не знаю ни тропинки, ни Чертовой головы, но найду и то, и другое. Хуг!
— Там наверху я как раз принял решение о том, что навсегда откажусь от дикой жизни и Дикого Запада. Тогда я был уже женат, и у меня было двое малышей и небольшое состояние. Но кто однажды попробовал вкус жизни на Западе, тому нелегко вернуться назад. Так случилось, что я оставил жену и детей — слава Богу, в последний раз — и с несколькими людьми отправился в Колорадо. Они хотели там поискать золото. Выступили мы в добрый час, но чем дальше, тем больше я тосковал по жене, по детям. Тогда я убедился, что далеко не одно и то же — скитаться в горах и подвергать себя сотням опасностей холостяку или семейному человеку. Сначала нас было четверо, один повернул назад уже у самых гор из трусости. Вообще это длинная история, но я буду краток. С неописуемым старанием, в жутких лишениях два месяца мы искали золото, но и следа его не нашли. Один из нас, получше нас и понимавший в этом деле, как-то сорвался со скалы и сломал себе шею. Оставшись вдвоем, мы были совершенно уверены, что теперь-то уж ничего не найдем. Охотничье счастье нам изменило, и мы часто голодали. Одежда износилась, и мы ходили в лохмотьях. Мы так бедствовали, как и в книжке не придумают. Мой товарищ очень ослабел, заболел, и в конце концов это стоило ему жизни. Нам надо было переправляться через один горный поток, но перед этим много дней подряд шли дожди, и он был слишком бурный и опасный. Я хотел подождать, пока вода спадет. Но мой товарищ решил переправляться сразу. Его снесло течением, и после долгих поисков я нашел его труп с размозженной головой. Я остался один, и у меня не было другого выхода, кроме как повернуть назад. Силы мои почти иссякли, когда через несколько дней я все-таки добрался до Чертовой Головы. Хотя я там еще никогда не был, но сразу понял, что это именно то, что нужно. Гора действительно так похожа на голову дьявола, будто на этом месте сидел сам сатана и позировал скульптору. Я упал на мох и чуть не заплакал от счастья. Однако, хотя вода у меня была, но есть было нечего. Мое ружье поломалось, я не держал в зубах ни кусочка мяса уже два дня. Силы почти совсем оставили меня, когда, повернувшись на бок, я заметил на другой стороне скалы вырезанные ножом или еще чем-то острым буквы. Тут же силы опять вернулись ко мне, я встал и подошел к скале ближе. Кроме букв были вырезаны еще и фигуры. Это были человеческие фигуры справа и слева от высеченного в скале креста. Над крестом можно было прочесть «На этом месте Дж. Б., отомстив за своего брата Е. Б., убил падре Дитерико». Под этими словами было нарисовано солнце, слева и справа &т которого стояли буквы «Е» и «Б».
- Виннету. Сын вождя - Карл Фридрих Май - Вестерн / Исторические приключения
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Том 2. Рассказы, стихи 1895-1896 - Максим Горький - Русская классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 13. Май-сентябрь 1906 - Владимир Ленин (Ульянов) - Биографии и Мемуары
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив