Верная Рука - Карл Май
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет.
— И он ни разу даже не намекнул, зачем ему так нужен Эттерс?
— Ни разу.
— После этого вы расстались на Рио-Пекос, и ты вернулся к своему народу?
— Да. Я поскакал в Каам-Кулано.
— Где тебя, конечно, с радостью встретила твоя мать?
— Она узнала меня сначала, а потом ее дух снова покинул ее тело, — ответил он печально.
Несмотря на такое его настроение, я все-таки спросил его:
— Ты помнишь слова, которые я слышал от нее?
— Да, помню. Она всегда говорит их.
— Ты и сейчас, как тогда, думаешь, что эти слова из области индейской медицины?
— Да.
— Я так никогда не думал и не думаю так и сейчас. В ее душе живут образы людей и туманные воспоминания. Не замечал ли ты, хоть на мгновение, что эти образы светлеют и очищаются?
— Никогда. Я не часто был возле нее. И в тот раз мне надо было скоро возвращаться домой.
— Почему?
— Воины найини, особенно Вупа-Умуги, их вождь, не простили мне, что я уважаю и ценю моего белого брата Шеттерхэнда и что я курил с ним трубку дружбы и верности. Они сделали для меня жизнь в Заячьей долине невыносимой, поэтому я уехал.
— Куда?
— К команчам-канеа.
— Они сразу же приняли моего брата?
— Уфф! Если бы меня спрашивал об этом не Шеттерхэнд, то я засмеялся бы. Хотя я был тогда самый молодой вождь найини, но меня никто не мог победить. Поэтому никто не возражал против меня, когда воины канеа решали, принимать меня или нет. Теперь я главный вождь канеа.
— Я рад это слышать. А ты не мог увезти с собой свою мать от найини?
— Я хотел это сделать, но человек, который ее муж, не разрешил мне.
— Знахарь? Ты не называешь его отцом. Мне уже тогда показалось, что ты его терпеть не можешь.
— Я никогда не любил его, теперь же ненавижу, потому что он разлучил меня со скво, которая меня родила.
— Ты точно знаешь, что она твоя мать?
Он с удивлением посмотрел на меня и сказал:
— Почему ты спрашиваешь так? Я убежден, что мой брат Шеттерхэнд никогда ничего не скажет без причины, то, что он делает или говорит, всегда тщательно продумано. Поэтому, конечно, он не зря спрашивает об этом.
— Нет, не зря. Но этот вопрос — не плод раздумья, во мне говорит внутренний голос. Мой брат не хочет отвечать на него?
— Если Шеттерхэнд спрашивает, то я отвечу, однако я все равно не понимаю, в чем смысл вопроса. Скво, о которой мы говорим, моя мать. Я всегда это знал, и я люблю ее.
— И она действительно скво знахаря?
— И этого вопроса я не понимаю. Сколько я себя помню, их всегда считали мужем и женой.
— Ты тоже?
— Да.
— Но он тебе не нравится?
— Я сказал только то, что ненавижу его.
— И тем не менее убежден, что он твой отец?
— Его всегда называли моим отцом.
— И он сам себя так называл? Подумай хорошо.
Он опустил голову, помолчал немного, потом снова резко вскинул голову и сказал:
— Уфф! Теперь только я понял, что он никогда, ни единого раза не называл меня ши йе.
— А твоя мать говорила тебе се це?
— Тоже нет!
У большинства индейских народов отец и мать по-разному говорят «мой сын». В данном случае отец должен был бы говорить «ши йе», а мать — «се це».
Апаначка снова заговорил:
— Оба всегда обращались ко мне «оми» — ты. Только мать иногда говорила мне «се це», но только тогда, когда она говорила обо мне с другими.
— Странно, очень странно! Теперь я хотел бы у тебя узнать, называл ли он ее «иво ушингва» — моя скво, а она его «ивуете» — мой муж?
Он снова помедлил немного и затем ответил:
— Мне кажется, что, когда я был маленький, они говорили друг другу так. Но с какого-то времени я перестал слышать эти слова.
— С этого времени они стали употреблять только имена Тибо-така и Тибо-вете?
— Да.
— И ты считаешь, что это выражения знахарей?
— Да.
— Почему?
— Потому что отец всегда говорил, что эти слова знахарские. Наверное, это так, потому что нет ни одного белого или краснокожего, который знал бы эти слова. Или их знает мой брат?
Я, конечно, не знал. Хотя мне сразу пришло на ум французское имя Тибо, но было, разумеется, слишком рискованно как-то связывать эти, пусть даже и похоже звучащие, слова друг с другом. Только я хотел ответить, как в наш разговор почти одновременно и с одинаковой поспешностью вмешались двое — именно после того, как услышали эти имена: Тибо-така и Тибо-вете.
Первым заговорил Виннету, которому я ничего не говорил о матери Апаначки и ее непонятных словах, потому что обещал Апаначке еще тогда, в Льяно-Эстакадо, молчать. Виннету сказал:
— Тибо-така и Тибо-вете? Я знаю эти имена!
Не успел он договорить, как вождь осэджей воскликнул:
— Тибо-така и Тибо-вете я тоже знаю! Они были в лагере осэджей и украли у нас много шкур и лучших лошадей.
Мы с Апаначкой были, естественно, очень удивлены. Команч обратился сначала к Виннету:
— Откуда Виннету знает эти имена? Он был в лагере найини?
— Нет. Мой отец Инчу-Чуна встретил этих людей. Он был бледнолицый, она — индеанка.
— Где он их встретил? Как это было?
— На краю Эстакадо. Они и их лошади умирали от жажды и голода. У женщины был ребенок, которого она кутала в свой платок. Мой отец, вождь осэджей, привел их к воде и накормил. Потом он хотел отвести их в ближайшее поселение бледнолицых, но они попросили его лучше показать дорогу к команчам. Он ехал с ними два дня, пока они не напали на след команчей. Они были смертельными врагами моего отца, и он повернул обратно, дав им мяса и воды и точно показав дорогу.
— Когда это случилось?
— Давно, когда я был еще ребенком.
— Что мой брат знает еще о них?
— То, что женщина потеряла свою душу. Ее речи были путаны, и если она находила какой-нибудь куст, то отламывала ветку и обматывала ее вокруг своей головы.
— Больше Виннету ничего не знает?
— Больше ничего. Это все, что рассказывал мой отец о той встрече.
Апач движением руки подтвердил, что ему нечего больше сказать, и впал в обычное молчание. Но теперь взял слово Шако Матто:
— Я могу еще кое-что сказать. Я знаю об этих ворах больше, чем Виннету.
Апаначка, однако, хотел говорить дальше сам, но я кивнул ему, чтобы он остановился. Вождь осэджей считал тех мужчину и женщину ворами, но это могли быть родители команча, и в этом случае он, конечно, оскорбился бы. Поэтому я вмешался:
— Шако Матто может рассказать нам о тех людях, о которых мы говорим. Наверное, это будет не слишком приятная информация.
— Олд Шеттерхэнд прав. Ничего хорошего, — ответил осэдж. — Может быть, он знает человека, которого звали Раллер и который был тем, кого бледнолицые называют офицером?
— Я не знаю офицера с таким именем.
- Виннету. Сын вождя - Карл Фридрих Май - Вестерн / Исторические приключения
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Том 2. Рассказы, стихи 1895-1896 - Максим Горький - Русская классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 13. Май-сентябрь 1906 - Владимир Ленин (Ульянов) - Биографии и Мемуары
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив