Верная Рука - Карл Май
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через два часа он отправился на улицу сменить Пита Холберса на сторожевом посту. Тот сказал нам, что его смена прошла спокойно, и ничего подозрительного услышать или увидеть ему не довелось. Прошло еще около часа. Я как раз рассказывал один забавный эпизод в палатке лапландца и видел перед собой только смеющиеся лица моих слушателей, как вдруг Виннету схватил меня за ворот и с такой силой дернул в сторону, что я чуть не свалился со стула.
— Ружье! — крикнул он, указывая рукой на окно.
Почти одновременно с его словами грянул выстрел. Пуля вдребезги разнесла оконное стекло и вонзилась сзади меня в один из деревянных столбов, поддерживающих потолок. Она предназначалась явно мне и непременно разнесла бы мою голову, если бы не реакция Виннету. В следующую секунду я уже бежал к выходу, держа в руке мой верный штуцер. Остальные спешили за мной.
Осторожность предписывала мне не открывать дверь полностью, чтобы не стать мишенью для повторного выстрела. Поэтому я лишь немного приоткрыл ее и выглянул наружу. За дверью никого не было. Тогда я распахнул ее до конца и выскочил во двор. Феннер и мои спутники выбежали следом. Мы остановились и прислушались.
И вдруг услышали за домом топот и храп лошадей, а вслед за этим раздался голос Дика Хаммердала:
— На помощь! Лошади, лошади!
Мы обогнули сперва один, затем другой угол дома и тут заметили двоих незнакомых людей, боровшихся с лошадьми, которые никак не хотели позволить им увести себя. Через мгновение мимо нас пытались проскочить и скрыться два всадника.
— Стой! Слезай! — закричал Феннер.
Он сорвал со стены свою двустволку и теперь целился из нее в этих всадников. Громыхнули два выстрела, и оба наездника свалились с лошадей. А те двое, что безуспешно сражались с лошадьми, теперь оставили их и бросились бежать. Мы сделали им вслед несколько выстрелов.
— Вот так, вот так! — снова раздался голос Дика Хаммердала. — Угостите их хорошенько свинцом! А потом скорее ко мне, а то этот негодяй ни за что не хочет лежать смирно!
Мы поспешили на этот зов и увидели его сидящим верхом на каком-то человеке, который отчаянно сопротивлялся и которого Дик всеми силами старался удержать в лежачем положении. Этим человеком оказался… Олд Уоббл! Разумеется, его тотчас же скрутили.
— Да расскажите же, как все произошло! — обратился я к толстяку Хаммердалу, который теперь стоял передо мной, шумно переводя дыхание. Он ответил:
— Как произошло, это неважно; но я лежал под навесом рядом с лошадьми. И тут мне показалось, что за стенкой кто-то тихонько разговаривает. Я вышел из-под навеса и прислушался. Потом у дома раздался выстрел, и я увидел бегущего человека с винтовкой в руке. Несмотря на темноту, седые волосы были видны отчетливо; я узнал Олд Уоббла, бросился на него, повалил на землю и стал звать на помощь. А его дружки прятались за стеной и теперь заскочили под навес, чтобы угнать наших лошадей. Ваши с Виннету жеребцы и моя кобыла никак не хотели уходить отсюда; а вот лошади Пита Холберса и мистера Трескова оказались не такими резвыми. Двое разбойников вскочили на них и уже собирались улизнуть, когда подоспели вы и сняли их с лошадей своими выстрелами. Вот так все и было. Что делать с этим «королем ковбоев», которого лучше бы назвать «королем жуликов»?
— Отведите его в дом! Я буду следом за вами!
На наши выстрелы прискакали ковбои мистера Феннера, с которыми вместе я и отвел лошадей обратно под навес. Ковбои остались сторожить их. Мы осмотрелись вокруг — воры сбежали, и только двое из них, кого наповал сразили выстрелы мистера Феннера, остались лежать на земле.
Когда я вошел в комнату, то увидел Олд Уоббла, привязанного к тому самому столбу, в который недавно вонзилась его пуля. Старик и не думал принимать покаянный вид, а прямо и дерзко смотрел мне в лицо. Как добр и обходителен был я с ним раньше, испытывая уважение к его более чем почтенному возрасту! Теперь же я испытывал отвращение к этому человеку. Когда я появился, разговор как раз шел о наказании, которого заслуживает старик, потому что Пит Холберс сказал:
— Он не только вор, но и бандит; его надо повесить!
— Он стрелял в Олд Шеттерхэнда, — возразил Виннету, — значит, тому и решать, что делать со стариком.
— Да, он мой. Я займусь им сам! — поддержал я вождя апачей. — Ночь он проведет здесь, у столба, а утром я объявлю приговор.
— Объяви сейчас! — процедил сквозь зубы преступник. — Пусти мне пулю в лоб, чтоб потом тебе, божьему пастырю, похныкать и помолиться о моей заблудшей душе!
Я молча отвернулся от него. Феннер вышел из комнаты, чтобы снарядить своих ковбоев в погоню за ворами. Они всю ночь прочесывали окрестности фермы, но так никого и не нашли. Можно себе представить, что спать нам почти не пришлось; едва забрезжило утро, как мы были уже на ногах. Олд Уоббл держался бодро; казалось, что ночь, проведенная у столба, ничуть не повлияла на его самочувствие. Когда мы завтракали, он смотрел на нас спокойно, словно совесть его и не была ничем отягощена, а он сам был с нами в приятельских отношениях. Это настолько возмутило Феннера, что он не удержался и воскликнул:
— Такой наглости мне еще в жизни не приходилось видеть! Каждый раз, когда этот человек появлялся у меня, я относился к нему в высшей степени почтительно из уважения к его годам; а теперь и я — за то, чтобы с ним обошлись по законам прерии. Конокрады и убийцы заслуживают виселицы. Пусть он наконец успокоится в могиле, в которой давно уже стоит одной ногой!
И старик с издевательской усмешкой на лице прорычал в ответ:
— Оставьте лучше в покое мою могилу! Она все равно не для вас! Проживет мой труп еще несколько лет или сгниет в земле — мне на это плевать!
Мы все были до глубины души возмущены этими словами.
— Что за человек! — воскликнул Тресков. — Он не заслужил ничего другого, кроме петли! Объявите приговор, мистер Шеттерхэнд! Мы исполним его без промедления.
— Да, я его объявлю; а исполнять его у вас нет нужды, — ответил я. — Ему ведь все равно, жив он или мертв. Но я дам ему возможность узнать, что каждая секунда жизни стоит того, чего не стоят все сокровища на свете. И пусть он молит Бога о каждой минуте продления своей жизни. Если он не обратится к добру, душа его будет кричать от страха перед Божественной справедливостью, над которой он сейчас насмехается. И когда рука смерти схватит его за горло, пусть он вопиет о прощении своих грехов!
Я развязал веревки. Он продолжал стоять у столба, разминая затекшие руки и вопросительно глядя на меня.
— Вы можете идти, — сказал я.
— Что? Я свободен?
— Да.
Тогда он презрительно рассмеялся и воскликнул:
- Виннету. Сын вождя - Карл Фридрих Май - Вестерн / Исторические приключения
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Том 2. Рассказы, стихи 1895-1896 - Максим Горький - Русская классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 13. Май-сентябрь 1906 - Владимир Ленин (Ульянов) - Биографии и Мемуары
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив